Туман (СИ)

– Позвольте… вы же видите её знания… давайте признаем лекарским учеником[106] и пусть получает опыт в губернской больнице. Если по прошествии двух лет не убежит заниматься балами да платьями… и надлежащий отчёт начальствующего инспектора будет хвалебный, думаю сможет получить лекарскую[107] должность.

Было несколько высказываний и полемик о том, что если сподоблюсь написать работы по «своим» опытам, о которых тут рассказывала, и смогу их подтвердить документальными свидетельствами, подписанными врачами больницы, то может через несколько лет и звание доктора[108] заслужу.

Нашлись некоторые, припомнившие, что я – баронесса, а значит стремиться расти в классах мне не нужно[109]. Дворянское звание у меня есть и так, а значит буду занимать место и мешать продвижению более, по их мнению, достойного для этого человека.

Правда, были слышны и слова о том, что медиков не хватает, пусть даже женщин.

На удивление, Яков Васильевич, присутствующий здесь ни задал ни одного вопроса и в обсуждение моей судьбы не вступал. В начале он смотрел на меня достаточно неприязненно, постоянно поглядывая на лежащий перед ним документ. Но к концу экзаменации взгляд его сменился на заинтересованный, но всё ещё довольно колючий.

Иван Иванович Мартынов, представляющий тут Министерство народного просвещения тоже молчал. Он вообще сидел наособицу, лишь время от времени что-то записывая в свою неизменную папку. Отношение его к происходящему понять было сложно, потому как лицо его совершенно ничего кроме скуки не выражало.

В конце концов обсуждение перешло в настоящий гвалт, и я просто перестала за ним следить. Чувствовала себя мышью, которую препарируют на столе с особым исследовательским интересом. В голове с болью пульсировала мысль, что надо было соглашаться на предложение Витольда Христиановича и спокойно получить должность акушера в губернской больнице. Амбиции – Зло!

Не знаю сколько прошло времени, когда всё затихло, и я услышала голос Виллие, говорившего с заметным акцентом.

– Баронесса Клейст, высокая комиссия, собравшаяся здесь признаёт ваши теоретические знания в искусстве медицины, хотя документов о вашем образовании вы представить не смогли. Также о вашей практике, кроме ваших слов, мы должны получить более весомые доказательства. Посему… вы получаете должность «старшего лекарского ученика» с направлением в военный госпиталь Могилёва. После двухгодичной практики в оном, сможете претендовать на получение звания «лекаря». Все соответствующие документы вам предоставят в канцелярии академии.

Ну что сказать… мне хотелось заплакать, но я медленно присела в реверансе и развернувшись гордо покинула зал. Боялась истерика накроет меня прилюдно. Перед входом академии находился экипаж с ожидающим Павлом Матвеевичем. Оказавшись внутри отпустила себя и разревелась.

– Что случилось, Анна Викторовна? Они не приняли экзамена?

– Ученик… ученик лекаря, а только через два года практики – лекарь, – сбиваясь на хрипы и вытирая слёзы пробормотала я.

– Ну так вроде это хорошо. Вы же за этим и ехали? Не так ли?

– Вы… вы не понимаете… не понимаете… лекаря!.. не доктора!..

– Так… а есть разница?

Я попыталась успокоиться и взять себя в руки.

– Лекарь – это первая степень, получаемая студентами врачебного искусства. Студентами!!! – слёзы опять полились из моих глаз.

После некоторого раздумья он ответил.

– В принципе, я их понимаю. Документов у вас нет, опыт недоказуем. Заставить учиться в академии и заново прослушивать лекции по темам, на которые вы как я понял ответили, смысла тоже нет. И вот если они вам засчитали экзамен как теоретический и теперь направляют на студенческую практику, тут всё в порядке.

– А как же степень доктора? – я всё ещё немного всхлипывала.

– Анна Викторовна, – он аккуратно вытер мои слёзы платком, – вы, кажется, забылись. Вы молоды, а докторскую степень просто так без выслуги лет не дают. Я боялся, что вам и врачевать-то не разрешат. А так… скоро война, на ней Виллие тоже будет присутствовать. Не сомневаюсь, вы сможете впечатлить его вашими способностями! А пока в больнице опыта наберётесь, не всё же с крепостными в сенях…

У гостиницы нас встречала целая делегация, во главе с «бабушкой». Пришлось поведать им «радостную» новость. Господин Рубановский тут же предложил это «отметить» в ресторации. Но Екатерина Петровна, с ужасом вспомнив столичные цены, предложила по-простому отобедать при трактире. На что все с удовольствием согласились. Кушать мне действительно хотелось.

Перед отъездом нам следовало нанести несколько благодарственных визитов. На моё письмо княгиня Долгорукова ответила приглашением на поэтический вечер в пятницу. Ну а в четверг ожидал граф Разумовский.

Всё тот же дворецкий проводил нас в кабинет Андрея Кирилловича. И тот опять был не один. Посредине кабинета стоял низенький и толстый мужчина с кудрявой копной иссини-чёрных волос длиной по плечи. Он бурно жестикулировал руками сопровождая это французской речью, почему-то в стихах. Рядом стоял маленький мальчик.