Туман войны

— А старик то сегодня рад, как никогда. Государь переслал ему донос Беннигсена, который тот в запале написал после недавней битвы. В ней Леонтий Леонтьевич обвинил Кутузова в бездействии и трусости, заявляя, что тот забыл о войне и лишь предаётся неге в обществе женщины, переодетой в мужское платье, да не о чём более не думает. Ха-ха-ха… Этот носатый барон сильно ошибается. Сейчас у светлейшего их тут целых две!

— А что, одной ему уж и мало?

Надежда Андреевна посмотрела на меня с изумлением, потом громко рассмеялась, сотрясаясь всем телом. Но резко шикнула и стала тереть бедро. Получив контузию ноги на багратионовых флешах, она до сих пор мучилась от сильных болей.

— Александр Андреевич (даже наедине я не назвала её иначе, чем мужским именем), вам бы пролечиться. Полежать, не напрягая ногу.

— Да как же тут на войне лежать? А я, как посыльный, так и вообще постоянно в бегах по поручениям.

— Попросите у светлейшего разрешения отлучиться на лечение. Я поговорю с Виллие, чтобы подтвердил вашу просьбу. Иначе боли не прекратятся.

— Хм… а вполне может и выйти. Михаил Илларионович сегодня, после получения почты особенно благодушен.

— И в чём же причина?

— Так он после прочтения доноса, с удовольствием выгнал Беннигсена, запретив тому появляться при армии!

Это была просто отличная новость. Ещё бы и англичанина выставить.

— Я смотрю, у вас пополнение?

Дурова указала взглядом на троих новеньких, тех самых «амазонок» из Боровска. Через несколько дней деятельные барышни всё-таки нашли нас в ставке. После недолгого разговора трое из них решили остаться с нами. Но так как в дормезе уже все не помещались, соратницы решили оставить им телегу, которую по совету Павла переделали в своеобразный крытый фургон переселенцев Дикого Запада.

Странно. Но получив новости о выходе неприятеля из Москвы и направлении его движения, наша армия никуда не торопилась. Люди потихонечку собирались. Создавалось впечатление, что главнокомандующий не особо-то и хотел воевать. Словно стремясь лишь сопроводить нежелательного гостя «до ворот», убедившись в его уходе.

При всей своей занятости Кутузов находил время принять депутатов от дворянств различных губерний. Они подвозили продукты и оружие. В зависимости от «древности» последнего, его либо принимали, либо с благодарностью отказывались.

Прибывало также множество волонтёров. Иногда такие, что без улыбки и смотреть было невозможно. Старики, лет семидесяти, просились зачислить их в кавалерию. Хотя в седле ещё держались, да и сабелька из рук пока не падала. Даже наоборот, крутили они ею так споро, что заглядывались и молодые. Их со всем уважением пытались отправить по домам, но некоторые наперекор оставались, самовольно прибиваясь к каким-нибудь ротам.

Группа Павла, вместе с людьми Сеславина и Фигнера отбыли днём. К ночи же резко началось всеобщее движение. Оказалось, прибыл гонец от Дохтурова, доложив, что враг уже занял Боровск и собирается идти к Калуге. Мы же были готовы заранее, потому выступили, чуть ли ни в голове колонны. Двигались всю ночь и к четырём утра прибыли к Малоярославцу, где в предместьях уже засела почти вся французская армия. На подходах меня, как всегда, отправили в самое спокойное место. Это оказалась какая-то деревушка рядом с рекой Легойкой.

Все занялись уже привычной работой: ставили столы, кипятили воду. Но неожиданно рядом с нашим расположением появились с десяток монахинь, что успели покинуть город до начала сражения. Все они были из Свято-Никольского Черноостровского монастыря. Заметив, что именно женщины здесь одевают фартуки, и готовятся к приёму раненых, они решили присоединиться и помочь. Что же… лишних рук никогда не бывает. Особенно в нашем деле.

Удивительно, но Степанида даже не возмутилась, когда одна из монашек потеснила её у костра. Повесив на огонь новый котёл, та стала что-то варить, доставая из своего мешка коренья и травы.

Мы успели только разложиться, когда к нам начали доставлять раненых. Уже привычная работа вытолкнула из головы все остальные мысли и заботы. После новой атаки характер ранений изменился. Лёгких не было вообще. В большинстве случаев очень сильные кровопотери и большие ожоги. Город почти полностью охватил пожар. Пришлось поставить Марфу на сортировку. Тех, кого она кого определяла «не жильцами», я осматривала повторно. Указанных мною, инвалиды уносили к монахиням. Мы им помочь уже были не в силах. Сёстры разговаривали и молились с каждым, кто оставался в сознании. Да и просто старались, как могли, облегчить их страдания. Оказалось, приготовленный ими отвар хорошо убирал боль.

При не умолкавшей с обеих сторон канонаде, восемь раз Малоярославец переходил из рук в руки. Постоянные штыковые атаки приносили всё больше раненых, часть которых просто не доживёт до утра.

Почти с полудня большинство лекарей вывезли за пределы города. Многие расположились недалеко от нас. С удовлетворением заметила, что некоторые из них начали применять фиксирование при переломе.