Туман войны

– Знаю, губернатор заявил о том, что этого не допустят и к нам направлена подмога… просто… – я посмотрела в грустные глаза мужчины, – у меня предчувствие, что они не успеют. И если ходячие ещё смогут уйти… эти останутся-то. И на милосердие врага я не рассчитываю.

– Ну, если подмога к городу придёт, то и мы как бы ни нужны будем, мешаться только. А ежели нет… помочь тоже не сможем. Слишком мало нас… стопчут вмиг, так что, как только господин Скоблевский прикажет, мы начнём…

– Он не прикажет, – перебила я унтера, – слишком держится за новообретённую должность, слишком полагается на городские власти… – посмотрела в его глаза и вдохнула, – не осознаёт, чем это может обернуться.

Гаврила Федосеевич задумчиво начал пожёвывать свой ус.

– А почему барышня не обратились к…, – тут он осёкся, заметив мой насмешливый взгляд. – Значится, выкрасть болезных хотите?

Уверенно кивнула. Мужчина долго что-то рассматривал на моём лице.

– Эдуард Платонович не должен не о чём догадаться?

– Естественно. Кроме того, хотелось бы взять хотя бы часть инвалидной команды. В пути за ранеными нужен уход.

– А что с аптекарским магазином думаете?

– До банального воровства не опустимся, – улыбнулась устало. – Мой жених, Павел Матвеевич Рубановский, вы, думаю, его видели, – унтер кивнул, – закупил всё необходимое для этого предприятия.

– Господин Скоблевский кажется, по вторникам ездит тут к одной мамзели… – немного подумав начал, было рассказывать мужчина, но замер.

– Продолжайте Гаврила Федосеевич, я роды принимаю, да и разных «мамзелек» лечу, а вы тут боитесь меня подобным оскорбить, – усмехнувшись, подбодрила его.

– Ну, так вот. После этого, значится в среду он довольно поздно приезжает. Почти к полудню.

– Думаете вечером вторника погрузиться и сразу выехать?

– А то ж… правда на завтра уже не успеем… подводы нужны… да и я с ребятами поговорить должен, отобрать, кто поедет.

– Пять телег мне уже обещали. Ещё пара из имения придёт. Может Павел Матвеевич, что раздобыть сможет, – ответила задумавшись.

Сидевший напротив меня мужчина тоже что-то перебирал в памяти, тихо шевелил губами, а иногда задумавшись, упирался отсутствующим взглядом в потолок.

– Значится так, барышня, мыслю к следующему вторнику, через седмицу сможем вывезти болезных. Подберу поотчаяннее, всё-таки супротив начальству идти, могут посчитать дезертирством…

– Не волнуйтесь, Гаврила Федосеевич, всю ответственность я беру на себя. Уезжая, оставлю пакеты на имена начальника госпиталя и губернатора. Напишу, что приказала своей властью, а вы люди подневольные. Хотя граф Толстой поначалу будет в ярости… потом… он меня поймёт и простит.

– Ох жеж, барышня. Мы то уже старые, столько раз с костлявой встречались, да разминулись. Вы б свою шейку не подставляли…

– Понимаете, Гаврила Федосеевич, я честно сначала со всеми поговорила, пыталась убедить, упрашивать… но не слышат они меня. – я устало прикрыла глаза и вздохнула. – Хотелось всё сделать правильно, но не оставили выбора. Я себе просто потом не прощу, если не попытаюсь. Вывозить раненых, когда неприятель будет стоять под стенами города бессмысленно. Быстро ехать нельзя – растрясёт, медленно – далеко не уедем. А время просто катастрофически утекает.

– Думаете, скоро придёт француз?

– Если верить моим предчувствиям… – я показательно задумалась, – думаю недели через две.

Мужчина с пониманием кивнул.

– Я хотела бы, чтобы вы встретились с моим женихом и обсудили все необходимые вопросы. Он в курсе всего и имеет ответы на вопросы, которые наверняка у вас появятся.

На том и распрощались.

Вторая часть плана, как ни удивительно тоже вполне удалась. Хотя, мы имели обоснованные сомнения, согласится ли инвалидная команда нам помогать.

Понадеявшись, что всё нами задуманное удастся, я отправилась проверять больных. Стоило всё перепроверить и составить список тех, кого сможем вывести. Некоторых трогать вообще не стоило, перевозка их только гарантированно убьёт, а так оставался крошечный, но шанс.

Глава 5

7 июля 1812 года

Вот уже неделю в пути. Из-за удушающей жары, которая наваливается днём, двигаемся мы только в утренние или вечерние часы. Егор обещает, что скоро ночи будут достаточно лунными, так что сможем продвигаться и в это время.

До сих пор поражаюсь, но наш «побег» прошёл на удивление удачно.

Днём, во вторник, 30 июня, получив записку от татар, что Эдуард Платонович отбыл к своей «мамзели» пораньше, я не удивилась. С момента получения новости о вторжении к нам более не поступали раненые. Это было вполне понятно. Если такие и возникают, то их или оставляют на «милость» врага, либо же увозят с собой. Никто сейчас отдельно вывозить раненых в нашу сторону, считай на путь следования неприятеля, не будет. Но новый начальник госпиталя имел своё, самое правильное мнение. Потому поступающих городских, после лечения или операции отправлял в больницу. Заставляя персонал сохранять в чистоте помещения для приёма раненых.

Моё мнение его совершенно не интересовало. Сделанную попытку ещё раз достучаться, он грубо прервал и больше я подобных не предпринимала.