Туманян

Вслед за общей картиной незнакомой страны в записках Пушкина даны зарисовки армянского нагорья, своеобразие и контрасты его природы. Утром Пушкин любовался ясным небом и зелеными полями, а к вечеру над громадами гор сгущались черные тучи. «Дождь стал накрапывать и шел все крупнее и чаще… ночь была темная..» Пушкин побывал и на высотах Соган-лу. Там уже другой пейзаж. «Природа около нас была угрюма. Воздух был холоден, горы покрыты печальными соснами. Снег лежал в оврагах…»

Наутро вновь светило солнце. Пушкин любовался сияющими в утренних лучах горными вершинами.

Такой предстала природа Армении перед глазами поэта, то цветущая, радостная, вся сияющая, то суровая, печальная, угрюмая.

Возвращаясь на родину, приветствуя широкие поля России и Тихий Дон, Пушкин еще раз вспомнил далекую Армению:

… Как прославленного брата
Реки знают Тихий Дон;
От Аракса и Евфрата
Я привез тебе поклон.
Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже донские кони
Арпачайскую струю…

Армения — горная страна. Многочисленные цепи малых и больших возвышенностей тянутся по армянской земле. Вершины Арарата и Алагяза покрыты вечными снегами. Между гор разноцветными коврами лежат поля и нивы. В долинах и на склонах гор чернеют деревни. Над каменистыми дорогами нависли громады темных скал. В окрестностях городов и сел раскинулись фруктовые сады. По краям дороги зеленеют стройные ряды серебристых тополей…

Географическое положение, суровые природные условия, неблагоустроенные, узкие, каменистые дороги способствовали сохранению в Армении натурального хозяйства и патриархального уклада жизни. Горы, глубокие ущелья затрудняли сообщение между разбросанными населенными пунктами, в особенности зимою, когда свирепствовали метели. Под снегом тогда бесследно исчезали дороги, и надолго закрывались все пути сообщения с внешним миром.⁵

Основную массу народа в Армении составляло крестьянство. Деревня жила замкнутой жизнью. Здесь сохранились пережитки феодально-патриархальных отношений, долго оставался нетронутым старинный быт. Крестьянское население строго придерживалось дедовских обычаев — адатов, покоящихся во многом на суевериях и предрассудках, иногда бесчеловечных и несправедливых, в особенности по отношению к женщине.

Детство Туманяна прошло в этой патриархальной среде. И наряду с яркими картинами народных праздников и мирных бесед у вечернего очага, наряду с неповторимыми пейзажами родной стороны в память ему врезались сцены горя народного: бесправие, нищета при беспросветном тяжелом труде, отсталость и дикие, «освящённые стариной», обычай, заставляющие добрых в сущности людей совершать необычные по своей жестокости поступки.

Все это нашло впоследствии отражение в творчестве Туманяна, горячо любившего свой народ и помогавшего ему своими произведениями найти дорогу к светлому будущему.

II

Туманян не без чувства гордости и с нескрываемым восхищением говорил о своих предках, неустрашимых храбрецах древнего Лори. Обращаясь к образам прошлого, к древним лорийцам, он видел в них отважных сынов народа, которые горели благородной любовью к отчизне, самоотверженно защищали родную землю.

Знакомство с героическим прошлым родного края оставило значительный след в поэтическом сознании Туманяна. Он любил возвращаться к рассказам

О древних обитателях Лорийского ущелья, об их храбрости и подвигах. При этом в своем повествовании он указывал на древние камни и скалы, как на живых свидетелей героического прошлого. Он говорил собеседнику: «Вон, видишь, большой камень, около него было…», или «вот здесь на берегу, когда лорийцы купались в реке, напали лезгины». Все это чрезвычайно важно для понимания роли древней культуры края, воспитавшей в Туманяне чувство живой связи с историческим прошлым, развившей в нем способность, отталкиваясь от реальных ощущений, силою воображения создавать верную и красочную картину событий далеких времен.