Туманная река 2

— И! — взвизгнул Санька, — Больше никому, ты не дашь ответа, Лишь своей Наташке прокричишь! Сегодня улетишь в шестнадцатое лето! Будешь делать в нем, что захотишь! Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!

Меня тут же все попытались сначала, задушим потом зацеловать. Что скрывать, было приятно, я даже немного прослезился.

— Санька, — спросил я Зёму, — признавайся, твое рифмоплетёное творчество?

— А чё сразу я? — обиделся он, — ну да, я сочинил. Но ведь нормально же вышло! Вадька скажи!

— Твое, твое творчество, — подтвердил Вадька, мое предположение, и приобнял Тоню, что-то ей, нашептывая на ушко.

— Ребята! — обратился я к друзьям, — минуточку внимания, я тоже приготовил вам свой подарок. Это новая песня.

Я взял у Толика гитару, немного задумался, вспоминая слова, и заиграл первые аккорды песни Виктора Цоя «Группа крови». Мне давно уже хотелось что-то исполнить из русского рока, и я решил переделать именно эту вещь. Тем более война коснулась каждую семью, почти у всех кто-то остался там, на поле боя, навсегда.

— Теплое место, но улицы ждут Отпечатков наших ног. Звездная пыль — на сапогах. Мягкое кресло, клетчатый плед, Не взведенный вовремя курок. Солнечный день — в ослепительных снах.

Припев же мне пришлось полностью переделать, так как бойцы красной армии группу крови и другие персональные данные носили в «смертном» медальоне, а на рукаве у них могла быть разве только какая-нибудь заплатка или нашивка.

— Черный «смертный» висит медальон, С группой крови сроднился он. Дай удачи в смертельном бою! За родную мою страну! Не упасть, не пропасть на войне, Не остаться в кровавой траве! Дай удачи черный кулон, Обмани смерть мой медальон!

Дальше я исполнил небольшую простенькую соло партию, за которую в «Кино» отвечал Юрий Каспарян.

— И есть чем платить, но я не хочу Победы любой ценой. Я никому не хочу ставить ногу на грудь. Я хотел бы остаться с тобой, Просто остаться с тобой, Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Я посмотрел на притихших своих друзей, на задумавшегося над чем-то личным Прохора и снова пропел свой собственный припев.

— Черный «смертный» висит медальон, С группой крови сроднился он. Дай удачи в смертельном бою! За родную мою страну! Не упасть, не пропасть на войне, Не остаться в кровавой траве! Дай удачи черный кулон, Обмани смерть мой медальон!

Какое-то время после песни в избе стояла тишина, а Прохор, взяв свой костыль, вышел на улицу покурить. Наташа прижалась ко мне всем телом и поцеловала в щеку своими мягкими губами.

— Не представляю, как под эту песню можно будет танцевать, — задумался Толик.

— Под «Дым над водой» танцуют же, — буркнул Вадька.

— Эх, сейчас самогонки бы накатить! — Санька хлопнул рукой по столу.

— Я тебе дам, самогонки, — нежно толкнула его Маша.

В среду Галина Сергеевна дала добро, на то чтобы мы устроил дискотеку в большом актовом зале. А для того чтобы аккуратно перенести все стулья, которые были скреплены по четыре штуки вряд в коридор, нам на помощь был выделен целый отряд физически крепких ребят из «Школы бокса» вместе с тренером.

— Ну что, не надумал тренироваться? — спросил меня он, когда мы вместе перли очередные стулья.

— Василь Петрович, — отрицательно махнул я головой, — я ведь детдомовский, мне сейчас нужно как-то быт обустроить, а для этого нужны деньги. Работать много нужно, не до бокса.

— Я понимаю, — продолжал настаивать на своем тренер, — победишь на первенстве Москвы, а там и в сборную можно попасть.

— А если мне кто-нибудь нос сломает или зуб выбьет, хорошо я буду выглядеть на сцене? — отшутился я.

Ох, и надоел мне этот Петрович, ведь специально ко мне в пару встал, стулья выносит вместе с мозгом. В конце концов, я не выдержал и крикнул.

— Василь Петрович, да поймите вы, не люблю я бить людей по лицу!

— Ага, а кто на прошлой неделе десяток дембелей отмутузил, мне много что про тебя рассказали, — погрозил он мне пальцем.

— Санька! — крикнул я другу, — отвяжись от новых ударников, поработай, давай за меня, я за квасом схожу. Вот, Василь Петрович, берите в боксеры, высокий, худой как жердь, руки с полкилометра. В его весовой категории никто до него не дотянется.

Я похлопал растерянного Зёму по плечу.

— Я тоже не люблю бить по лицу, — Санька посмотрел на тренера жалостливыми глазами, — мне еще нужно новую ударную установку простучать.

— Простучишь еще, — я подтолкнул его к бесконечным рядам деревянных стульев, — у тебя вся жизнь впереди.

Я быстро ретировался, забежал в нашу репетиционную комнату и захватил металлический луженый бидон. И нехотя вспугнул целовавшуюся влюбленную парочку в лице Толика и Иринки.

— Мы тут над аранжировками работаем, — смущенно оправдался передо мной раскрасневшийся друг.

— Я понял, — хохотнул я, — на двери специальный шпингалет имеется, для спокойной работы над аранжировками.

Я вылетел на свежий воздух, лето, это мое самое любимое время года. Солнце, редкие облака, как заблудившиеся барашки разбежались по синему небу. Красота. Я неспешно прошелся по украшенной клумбами с цветами территории дома культуры. И постучался в ларек «Соки воды».