Туманная река 2

И опять ребята простояли меньше минуты, а Власов дотянул почти до трёх. Я же на седьмой минуте обессилено тоже слёг.

— Ещё по паре подходов и велком к железу, — пробубнил я.

— А мне? — заинтересовался, знаменитый тяжелоатлет.

— Богдасарову, конечно видней, — я почесал свой затылок, — Сурену Петросовичу, он для тебя программу подготовки разрабатывал. Но я бы на его месте дал тебе сегодня разгрузочный день. Велосипед, рывочки в гору, плавание в море и на концерт. Нервную систему нужно обязательно приводить в порядок.

Через час я проводил своих друзей до проходной «Спартака», при этом наставляя их сегодня, как следует загрузиться белковой пищей, в виде креветок. Завтрашний день отдохнуть, а через день обратно добро пожаловать в зал. Наташка мне по дороге успела нажаловаться, что брат ее и Санька до сих пор еще неизвестно, где гуляют, и потребовала, чтобы я на них повлиял. Я хотел было сказать, что дело молодое и когда бурлят гормоны, слова бесполезны, но дипломатично ответил, что постараюсь направить их на путь истинный.

А потом я пошел будить «пионерский отряд» взрослых дядек из сборной СССР по баскетболу. Размещалась наша команда в простых номерах по два-три человека в гостинице коридорного типа. Я шел по ковровой дорожке и по нескольку раз стучал кулаком в двери наших засонь, при этом неприятном голосом вахтера орал: «Подъём»! В комнату, где квартировались Минашвили и Угрехелидзе, я просто и беспардонно вошёл. Так как им в дверь хоть утарабанься спать будут до обеда.

— Собирайтесь дети в школу, петушок пропел давно! — проревел я, скинув одеяла в сторону.

— Зачэм твой петушок каждый утром спать не дает? — заныл Гурам Минашвили, — такой сон смотрэл, эх!

— Я смотрю сон был эротического содержания, — хохотнул я, обратив внимание, что трусы Гурама стояли домиком.

— Зачэм так говоришь, да? Мне горы снились! — обиделся тбилисец.

— Ладно, сегодня поговорю с Суренычем, чтобы отпустил команду на танцевальный вечер, — пообещал я, — если работать сегодня будет, как профессионалы.

— Весь Тбилиси знает, что мы профи! — обиделся на мои слова уже Владимир Угрехелидзе.

— Так что ж я с вами, как с малыми детьми, — обиделся и я, — каждый день бужу, на тренировках пашу вместе со всеми, чтобы никто не филонил. Между прочим, профессионалы, кроме общих не продолжительных тренировок, очень много работают самостоятельно, нанимая персонального тренера.

— В этом и есть преимущество Совэтского спорта, — философски заметил Гурам, подняв руку так, как будто в ней был рог с вином.

Спорная точка зрения, но мне было не до того, я пошел дальше по коридору поднимать остальных на утреннюю велосипедную тренировку.

За завтраком, после того как мы вдоволь покрутили педали на меня насел Багдасаров, тренер штангистов.

— Ты почему вмешиваешься в наши тренировки? — не давая мне проглотить салат из огурцов и помидоров, заявил он.

— Сурен Петросович, — я бессильно отложил в сторону столовые приборы, — Власова мучает бессонница, я посоветовал ему развеяться, дальше решать вам.

— Ты как зараза здесь, со своими фантазиями! — гракнул он.

— Петросович, штангисты завтракают там, — культурно попросил его на выход Конев.

— А-а! — махнул Багдасаров рукой, и пошел к штангистам.

Когда я нес поднос с грязной посудой в мойку, меня атаковали девчонки из сборной по спортивной гимнастике. Латынина, Муратова, Астахова, Николаева, Люхина, Иванова-Калинина, хохотушки, которых в редкий день можно было встретить без бабетты на голове и косметики на лице.

— Богданчик, прошёл слух, что ты всех приглашаешь на танцы, — защебетала Лариса Латынина, — ну мы ждём.

Про танцы я сказал лишь Власову, нашим тбилисцам и главному тренеру Спандаряну. Не сборная Олимпийская СССР, а одно большое одеяло, на одном конце пукнешь, на другом скажут, что в штаны наделал, подумал я.

— Сегодня в Алуштинском курзале в восемь часов вечера состоится вечер танцев! — громко объявил я на всю столовую, — а чтобы таких красотулек никто не обидела, — сказал я гимнасткам, — провожатыми возьмите сборную по боксу. А то они на меня как-то нехорошо косятся.

Очередной предолимпийский день опять пролетел, как единое мгновение, кольца, мячи, скрип паркета, гантели все смешалось в моей голове. И выжитый, как лимон, я приехал к семи часам вечера к курзалу. Во-первых, нужно было порешать вопрос с гонораром, во-вторых разучить новую песню.

— Сколько! — завыл фальцетом, как певец Витас, Саша Мкртчян, — да я за такие деньги сам петь здесь буду.

— Сорок процентов с выручки — это более чем скромное предложение, — усмехнулся я, пропуская мимо ушей, проклятья в свой адрес.

— А как же план? — театрально заламывая руки, пропел директор курзала, — нет, ты не понимаешь, чего требуешь!

— Значит так, Саша, — я потыкал пальцем на пустое запястье, где по идее, у солидных людей бывают часы, — у меня осталось сорок минут, чтобы подготовить новую песню к массовому походу на танцы Олимпийской сборной СССР. А у тебя эти сорок минут уйдут на обдумывание моего щедрого предложения, кстати, твой план с моими ребятами мы перекроем раза в два в лёгкую.