Туманная река 4

Я приподнял один печатный орган, который сообщал, что почётный стропальщик седьмого разряда возмущен посещением спектакля. «Перед детьми было стыдно», — утверждал он в статье.

— Вранье, — сказал я, отбросив газету в сторону. — У нас на афише возрастное ограничение дети до шестнадцати.

Тогда я взял ещё одну многотиражку. Конструктор кого-то цеха жаловался, что воскресный вечер безнадёжно был испорчен, после просмотра спектакля об аморальном поведении советского труженика в новогоднюю ночь.

— Опять вранье, — я порвал на кусочки газетный лист. — У нас в воскресенье нет вечернего спектакля, только дневной. Ладно. Всё что не делается — всё к лучшему. Главное я вижу, вы здоровы, совесть вас не мучает. Поставите что-то в настоящем театре, позовите на премьеру. Хоть одним глазком гляну, на что вы нас променяли. А впрочем, не стоит. Не люблю театр, мне в реальной жизни разных артистов вот так хватает, — я поднял ладонь выше головы. — Настоящий мастер никогда и ничего не боится. Если театр закроют, то его нужно открыть пусть и с другого входа.

Я развернулся и захлопнул дверь прямо перед лицом Семёна Викторовича, который что-то пытался возразить, но не находил нужных слов. А мне ждать нужных слов было некогда.

В здании ВЦСПС на Ленинском проспекте я уже примелькался. Весёлый дедушка на проходной, когда я показывал свой паспорт, просто махнул рукой. Что означало: «Топай, давай и без тебя работы хватает». Перед кабинетом, где устраивала заседание Федерация хоккея с шайбой и хоккея с мячом уже толпились люди. Самый высокий по росту баскетболист Московского «Динамо» Юрий Корнеев тоже нетерпеливо мялся с ноги на ногу.

— Привет, — я пожал здоровенную ладонь. — Как с квартирой дела? Что говорит руководство спортивного общества?

— Просит ещё немного потерпеть, — презрительно шикнул Корней. — Когда узнали, что ты согласен сыграть за «Динамо» в Евролиге, то чуть до потолка не прыгали, а потом говорят, что квартир нет, и не предвидятся в этом году.

— Ясно, генеральскому сынку дали, а баскетболиста Корнеева послали, — я посмотрел на часы, что-то спортивное руководство где-то задерживалось. — Скажи им, что у них всего пять дней. Маршал Гречко лично мне звонил в ДК, дал на размышление неделю, ЦСКА тоже хочет первую Евролигу выиграть. Через семь дней сам понимаешь, что будет.

— Если не захочешь в ЦСКА — заставят, — усмехнулся Юра.

Наконец в коридоре началось движение, и открыли кабинет для заседания хоккейной Федерации. Мы с Корнеевым переместились на «камчатку» мне ещё со школы там больше заседать нравилось.

— Смотри, — я показал пальцем на мужчину с характерным носом «картошкой», в черном пиджаке. — Это же Бобров Всеволод Михайлович.

— Сева, — подтвердил мою догадку Корней. — Вот у него с жильём все в порядке. Царские платы в «генеральском доме» у метро «Сокол». Чтобы значит, генералы по первому звонку могли явиться в Кремль.

— Кого он сейчас тренирует? — Спросил я.

— Да никого, — махнул рукой баскетболист. — С ветеранами по Союзу ездит в футбол играет, да водку пьянствует. Он мужик холостой, что ещё ему делать?

* * *

Главный тренер Пермского «Молота» Виталий Петрович Костарев, тепло, поздоровавшись с наставником московских динамовцев Аркадием Чернышевым, у которого семь лет отыграл в обороне, решил сесть куда-нибудь подальше. Так сказать, защитникам всегда спокойнее в тылу. Осмотревшись, он заметил одно место около баскетболистов. «И зачем эти "дылды" сюда припёрлись, — подумал он. — Хотя высокий был только один, второй вполне себе нормального роста. Да, пошумели газеты про этих ребят после Олимпиады в Риме. Корнеев и Крутов вроде. Про меня тоже когда-то шумели, а сейчас малоизвестный тренер заводской команды». Виталий Петрович кивнул баскетболистам, они ему ответили так же.

В президиум сели Николай Романов, глава всех физкультурников, Всеволод Бобров, легенда хоккея и футбола и председатель федерации Хомуськов из журнала «Спортивная жизнь». Первые пятнадцать минут Костарев решил пропустить миом ушей, потому что как всегда началось одно и то же: трали-вали сиськи мяли. А вот когда дело подошло к самому главному- жеребьёвке, он непроизвольно схватился за «заговоренную» пуговицу, что пришила ему жена. «Понятное дело, — думал он, — предрассудок. А вдруг поможет?»

— Только бы не ЦСКА, только бы не ЦСКА, — шептал себе под нос Виталий Петрович.

На доске была уже заранее нарисована таблица турнира, оставалось только вытащить названия команд и расставить их по свободным клеткам. Почётную миссию доставания карточек, где были написаны названия клубов, поручили Всеволоду Боброву.

— Первая карточка, — поднял в руке небольшой прямоугольный из картона Сева. — «Спартак» Свердловск.