Туманная река 4

Я молча прожевал кусок вяленой рыбы, и тут меня как током ударило: «Ну конечно! Льёт ли тёплый дождь! Это же Валерий Ободзинский! А он сейчас либо в Одессе, либо уже устроился в какую-то филармонию. В любом случае на денек слетать на Черное море, прогуляться по Дерибасовой, и отыскать родственников Валеры сейчас самое время!»

— Так! — Сказал я честной компании, которая уже давно и испугано, смотрела на меня. — Идея с другим городом принимается. Я сейчас в аэропорт. Вернусь либо завтра, либо послезавтра. А ты, Санька, с утра съезди на Ленинградское шоссе, в «Динамо», и скажи, что я на пару дней уехал к дальним родственникам на похороны. И с этим, с Космосом, гоняйте весь репертуар, пока без меня и вокалиста. И ещё завтра скажи Тоне, что к ней на фабрику в среду утром прибудет делегация почётных гостей из Перми, пусть она им джипсы по госцене поможет купить, что-нибудь со склада. С меня потом презент — платье нового фасона. Кстати, давно обещал.

— Сбрендил, — хмыкнул Бурков, допивая свое «Жигулёвское» пиво.

В принципе Георгий Иванович был прав, думал я, сидя в кресле самолёта. Лететь в Одессу искать Ободзинского, которого я видел лишь на старых афишах уже потолстевшего и сильно постаревшего было безумием. С другой стороны Одесса хоть город и большой, но народ там живёт особенный, там все про всех всё знают. И то, что в Москве — новости, в Одессе давно уже прошлые и скучные разговоры.

Аэропорт Города-героя Одессы удивил сразу после посадки. Во-первых, выходящих из самолёта людей не встречал у трапа самолёта автобус. Народу предлагалось самому, примерно метров триста, шуровать в здание аэровокзала через взлётно-посадочную полосу, огибая рядом стоящие самолёты. Во-вторых, эта полоса была сложена из больших бетонных плит, между которыми кое-где пробивалась трава. И лично у меня, такая конструкция доверия не вызывала.

В аэровокзале, в камере хранения я оставил пальто, так как после минус четырёх градусов по Цельсию в Москве, здесь было плюс четырнадцать. И бегать целый день по такой осенней жаре мне ни сколько не улыбалось. На выходе, где останавливались автобусы и парковались машины такси, с идеологической точки зрения всё было выдержано безукоризненно, потому что козырёк украшали портреты Ленина, Хрущёва и Подгорного, нынешнего первого секретаря Компартии Украины.

— Так шо? Мы здесь будем стоять, и смотреть или всё-таки будем ехать? — Обратился ко мне дяденька из такси.

— А на мне разве не написано? — Улыбнулся я и полез на переднее сиденье «Москвича». — Джипсы клёш, куртка из джипсовой ткани и рубашка индивидуального пошива.

Таксист, полненький не высокий мужчина лет сорока, с намечающимися на лбу залысинами, хмыкнул, ещё раз оглядел мой прикид и завёл свой автомобиль с шашечками на боку.

— Вас молодой человек отвезти в гостиницу, в ресторан или сразу же познакомить с дочками тёти Симы? — Водитель, не отрываясь от дороги, подмигнул мне. — Очень порядочные девочки, посещают консерваторию.

— Вы хотите, чтобы я в самом рассвете молодых лет, и в полном умственном здравии пошёл в ЗАГС? — Пробурчал я, сдерживая улыбку. — А как же наша мужская солидарность?

— То есть вы вот так категорически отказываетесь от хорошего знакомства, и что же они вам успели такого плохого сделать? — Совершенно серьёзно продолжал гнуть свою линию таксист.

— Как это ни прискорбно успели, — я немного «подзавёлся». — У меня всего пять часов до обратного рейса в Москву, и за это время срочно нужно найти одного талантливого паренька.

— Так зачем же вы мне всю дорогу морочите голову! — Хохотнул водитель. — Так и быть, дядя Миша, за пять часов в Одессе найдёт вам, что угодно и кого угодно, и даже отыщет то, чего здесь не может быть никогда. Пять часов — это же целый вагон времени.

— Тогда поехали сразу к дяде Мише, плачу два счётчика за срочность, — обрадовался я.

— Если вам нужен дядя Миша? — Заулыбался таксист. — Так это я и есть. А если вы ищете талантливого паренька, то им я был двадцать лет назад. Тут вы немного опоздали. Увы.

— Дядя Миша! — Я чуть не подпрыгнул на месте, так как после бессонной ночи плохо соображал, и разгадывать смысл заковыристой одесской речи сил не имел. — Мне нужен Валерий Ободзинский, певец, музыкант, лет примерно от шестнадцати до двадцати. И ещё я в кино видел, что когда он пел, щипачи на Приморском бульваре «срезали» у зевак кошельки.

— Стоп, — таксист затормозил на какой-то живописной улице, точнее потенциально живописной из-за изысканной архитектуры, если бы ей, конечно, сделали ремонт. — Его же убили, — пролепетал дядя Ваня. — Ах да! Это был не он, поехали!

Два часа возил меня, полный сочувственного участия, одессит по Городу-герою, заодно рассказывая о его достопримечательностях. За это время мы два раза поели, за мой счёт, подвезли чьих-то детей в музыкальную школу, и встретили одну полную женщину с покупками с привоза.