Туманная река

Тут в нашу раздевалку бесцеремонно ворвалась председатель совета дружины школы Инна Синицына, поэтому Дениске стало не до меня. Следующая игра была довольно скучной, побеждала та команда, в которой были выше ростом центровые. Два белобрысых парня, ростом под метр девяносто пять. Возможно чуть ниже. Все банально, лезут под кольцо, подбирают, заталкивают. Я их про себя назвал, команда двух центровых. У соперников выделялся очень резкий разыгрывающий. Чуть выше меня ростом будет, отметил я. Этот парень пару раз хорошо попал с дальней дистанции.

— Привет, как дела? — я так увлекся просмотром игры, что не заметил, как ко мне подошла наша учительница литературы и русского языка Юлия Николаевна Семенова.

— Нормально, — я смутился, — первый матч выиграли.

— Не успела вчера поблагодарить тебя, за то, что успокоил этого хулигана.

— Разве мог я допустить, чтобы обидели мою учительницу, — я улыбнулся.

Вместе со мной заулыбались еще две барышни, которые стояли рядом.

— Это мои подруги, — представила Юлия Николаевна их, — Надя и Вера.

— Очень приятно. Птицей стучится в жилах кровь, Вера да Надежда, Любовь, — процитировал я еще не написанное произведение Виктора Цоя.

Барышни интеллигентно засмеялись.

— У некоторых твоих песен очень хорошие слова, — улыбнулась учительница литературы, — неужели все сам сочиняешь?

— Это громко сказано, — я стал озираться в поисках свих друзей, точнее своей ревнивой подруги, — просто рифмую то, что вижу. Песня акына — что вижу, то пою.

Наверное, ушли, за мороженным, успокоился я, что не будет сцен ревности.

— Богдан, ты можешь меня выручить? — загадочно смутилась Юлия Николаевна, — мне нужно пару полок прибить в комнате. А нет ни гвоздей, ни инструмента.

— Раньше вторника не получится, если у вас терпит, то я готов.

— У нас терпит, — ответила за подругу Вера.

И я почувствовал, что барышни еле сдерживаются, чтобы не заржать.

— Хорошо, вы меня извините, мне нужно досмотреть игру, — я демонстративно отвернулся.

А между тем на паркете шла жаркая борьба. Если одна команда играла с двумя центрами и давила под кольцом, то вторая играла с двумя быстрыми защитниками и много бросала со средней дистанции. Итоговый счет 25:24 в пользу более высоких ребят. Немного не хватило удачи более быстрой команде. Была бы трехочковая дуга, то два центра могли бы и не выручить.

— Что она от тебя хотела? — напугала меня Наташка.

— Кто?

— Учительница!

— Песни наши вчера понравились, — попытался я успокоить подругу.

— Знаю я эти песни, — не поверила она.

— Конечно, знаешь, ты же сама их и поешь, — потролил я подругу.

Третья игра в нашей группе была намного скучнее, чем предыдущая. Команды много суетились, толкались и лезли в краску под щит. Кто кого перетопчет, — усмехнулся я про себя. Если бы не их потешные тренеры, то я бы уснул. Они не столько следили за игрой, сколько покрикивали друг на друга.

— Набрал в команду одних костоломов! — упрекал один.

— Баскетбол тебе не балет! — резонно отвечал другой.

— Балет, ни балет, но не вольная же борьба! — настаивал один.

— За своими следи регбистами! — не уступал другой.

Я немного еще посмеялся, узнал, что следующий соперник у нас кто-то из этих сборных, и вернулся к своей команде.

— Ну что, как противники? — спросил за всех Коля.

— Две команды получше, две похуже, обыгрывать можно и нужно всех, — успокоил я ребят.

После первого тайма, во второй игре счет был 17:6 в нашу пользу. В принципе никаких трудностей матч не представлял. Нужно было по максимуму задействовать резерв и сохранить силы основе. Вдруг, в перерыве, свершилось явление Христа народу. Наш физрук, бывший член сборной СССР по баскетболу Анатолий Константинович Конев подошел к нашей скамейке запасных.

— Какой счет, Крутов? — спросил он, распространяя вокруг себя стойкий запах алкогольного перегара.

— 17:6 в нашу пользу, — ответил я, — Анатолий Константинович, шли бы вы домой, нас ведь так и дисквалифицировать могут.

— За что? — гаркнул Конев.

— За распитие спиртных напитков в зале, — пояснил я свою мысль.

— Я сам их дисквалифицирую, — он меня посмотрел как на врага всего разумного человечества, — значит так, сейчас будешь играть, ты, ты, ты, ты и ты.

— А я? — удивился я.

— А ты посиди на лавке, молодой еще командовать, — физрук тут же потерял ко мне интерес, — мужики! Покажите им настоящий баскетбол! Дениска давай, я в тебя верю!

Кроме меня на лавке оказались и близнецы, братья Веревкины, то есть все, кто мог атаковать с дистанции, остались вне игры. На паркете игра вмиг превратилась в смесь вольной борьбы, гандбола и регби. В этом хаосе нам удалось забросить пару мячей, а соперник, для которого такая, бей беги, была делом привычным, затолкал в наше кольцо шесть мячей. Счет из безопасного 17:6 превратился в угрожающие 21:18.

— Ты куда е… твою м…! — заорал наш физкультурный маршал Конев.