Туманная река

В детском доме меня ожидало сразу два знаменательных события. Первое, Тоня и Наташа сделали отличные новые концертные костюмы. Брюки клеш, с умеренной шириной штанины в низу, без фанатизма. Приталенные цветастые рубашки, перешитые из магазинных мешкоподобных аналогов. И самое главное джипсовые куртки выглядели отпадно. Когда я надел на себя новый концертный костюм, то сразу почувствовал, что я звезда зарубежной эстрады конца 70-х годов. Даже приталенная в яркую клетку рубашка смотрелась современно. То есть мы опередили моду лет на пятнадцать, прикинул я. А как выглядела Наташка не передать словами. Мы с парнями минут пять смотрели на нее открыв рты.

— Глаза протрете, — сказала она, смущенно отворачиваясь.

Второе событие, храпело на кровати Саньки Земаковича, в состоянии полного не стояния.

— Может тазик принести? — задумчиво произнес Вадька.

— Лучше ведро, — сказал я, пощупав пульс, — жить будет, но не долго, если так продолжит. Либо сам упьется, либо я его придушу.

— Ты лучше под кровать загляни, — удивленно показал рукой Толик.

— Неужели уже успел устроить день военно-морского флота? — под хохот всей комнаты мальчиков спросил я.

— Мы му, — промычал что-то Зёма.

— Сейчас поплывет, — перевел я мычательные звуки друга.

И пока вся палата каталась от смеха, я заглянул под кровать, и достал оттуда два барабана и хэт. Один барабан бас, бочка, а второй малый или рабочий барабан. И тут бесчувственное тело Зёмы содрогнулось, и красная как арбуз голова приподнялась с подушки и стала перевешиваться в сторону пола.

— Вадька давай ведро! — крикнул я, вынимая из-под обстрела остатки ударной установки.

Установка была спасена, но пол, после пятиминутной бомбардировки недопереваренной закуской, пришлось долго оттирать. Потом мы вынесли тело Саньки в душевую кабинку, и как следует, полили его холодненькой водичкой.

— У меня все под контролем, — выдавил из себя Зёма, и снова отрубился.

9

В среду я наконец-то в школьной библиотеке добрался до шахматной литературы, ей оказалась подписка шахматных журналов «Шахматы в СССР». Главным образом я просматривал дебюты, так как нужно было освежить память, а может быть узнать что-нибудь новое. Однако, кроме того, что Иосиф Сталин был большим любителям шахматной игры и в 1936 году на Московском турнире общался с Хосе Капабланкой, я ничего нового не узнал. На последок я еще раз посмаковал партию 1864 года между Полом Морфи и неким Цапдевилле, которые разыграли гамбит Эванса. Жертва фигуры ради темпа развития, активная и агрессивная игра, просто завораживала.

Репетиция в этот день в корне отличалась от прошлых, во-первых, в нашем распоряжении оказались микрофоны, а так же самопальная потертая и пошарпанная ударная установка. Во-вторых, раскаявшийся Санька Зёма встал за ударник.

— Показывай, чего можешь, — потребовал от помятого друга Толик.

Санька сел на деревянную табуретку и потер ладони, мне показалось, он при этом приговаривал ахалай-махалай. Взял палочки, глубоко вздохнул и выдал самый простой диско ритм: бочка, хэт, малый барабан, хэт. Буцы, пацы, буцы, пацы, заработала ударная установка.

— Играем летящую походку, — скомандовал Маэстро.

И мы без вокала отыграли куплет и припев. Санька при этом сбился с ритма всего три раза.

— Это конечно лучше чем ничего, — прокомментировал я, сыгранный нами музыкальный фрагмент, отражая гневные взгляды Толика, — слушай Зёма, а может тебе сидеть не удобно?

— Не знаю, — развел руки наш бравый барабанщик, на котором не было лица, — а как еще можно играть? Стоя?

— Вот смотри, — я поднял стойку с рабочим барабаном повыше, — ты же у нас танцор, нажимаешь стоя на педаль, пританцовываешь и стучишь по хэту и рабочему барабану.

Как Героргий Гурьянов из группы «Кино», хотел добавить я, но воздержался, все равно не поймут, о чем речь.

— Давайте летящую походку еще раз, — попросил я друзей.

Буцы, пацы, буцы, пацы, пританцовывая отчеканил Санька и мы включились, всю песню отработали без серьезных ошибок.

— Виртуоз, — хохотнул Вадька, — дай я тебя поцелую, — потянулся он к другу.

— Отвали! — шарахнулся в сторону ударник, — давайте дальше репетировать, скоро концерт, дискотека. У нас еще целая песня не дописана. Преданы мечты, сожжены мосты. Был этот мир таким большим, пока едины были мы, — завыл он что было мочи на сильно искаженный мотив «I Will Survive».

— Сначала весь старый репертуар отыграем, — скомандовал Толик, потом посмотрел на меня, и спросил, — как, ты, Богдан, считаешь?

— Согласен, — ответил я, — сейчас важнее старое отработать с новым барабанщиком. А песню допишем вечером, дома.

До текстильной фабрики «Красный текстильщик» нам с Тоней пришлось добираться почти час. Здание фабрики находилось на Якиманской набережной. Я невольно залюбовался его архитектурой.

— Богдан! — дернула меня за руку Тоня, — итак опаздываем, ты чего!

— Красота! Какие панорамные окна, архитектурный стиль не выбивается из общего городского пейзажа.

— Сума что ли сошел! — рассердилась начинающая модельер, — опаздываем!