Туманность Андромеды (СИ)

Тогда как мужчина не мог налюбоваться на раскинувшегося под ним Игоря. Прикрытые ресницами туманы глаз, короткие выкрики, срывавшиеся с губ, белая, словно мерцающая в полумраке комнаты, кожа. Без рубашки и возбужденный мальчишка оказался хорош просто до безобразия, а уж когда начал несмело ласкать в ответ… С огромным трудом Олег удерживался от порыва поиметь его прямо так, без подготовки, грубо, до обиженных слез. Но сдерживал себя, помня, что это первый раз для Игоря, очень не хотелось причинять ему лишнюю боль. Потому и скользил по хрупкому, истощенному недельной болезнью, телу, спуская поцелуями к кромке брюк, ловя губами рваное дыхание парня.

Перед глазами все плыло, туманилось, и даже реальность, казалось, отошла на второй план, уступив главную роль очагам-ожогам, рассыпаемым по всему телу. Впервые в жизни Игорь терялся не в страхе или злости, а в чистом, незамутненном чем-либо удовольствии и искренне верил, что не придется за него расплачиваться. Он гладил руками плечи мужчины, зарывался пальцами в его волосы, пытался сдержать крик, когда тот достигал очередной чувствительной точки, но раз за разом проигрывал сам себе. А когда с него стянули вместе с бельем брюки, словно весь превратился в одну сплошную эрогенную зону.

- Тшшш… Тише, мальчик, тише… - Олег с улыбкой облизнул красную головку, пробуя на вкус выступившую на ней каплю, осторожно подул и был вынужден жестко удержать на месте рванувшиеся за продлением ласки бедра. – Куда ты так торопишься? Мы все успеем.

Игорь безмолвно стонал, закусывал до крови губы, покорно выгибался вслед за скользящей вдоль всего тела рукой, неосознанно доставляя своему мучителю еще большее удовольствие. Хотелось чего-то… когда член накрыли горячие губы, это что-то было почти достигнуто… Но только почти. И от осознания этого парень едва не плакал, не понимая, к чему такие мучения. Ведь яркое удовольствие теперь почти сравнялось с болью, балансируя где-то на тонкой грани и угрожая тихим помешательством.

- Я не могу больше…

- Можешь, малыш, можешь, - Олег старался уговаривать парня подождать, пытался продлить его агонию еще чуть дольше, но все же поддался на уговоры и перевернул его лицом вниз, заставив встать на четвереньки.

- Что вы?...

- Не бойся, - прикусил покрасневшее ушко мужчина, легко пробегаясь пальцами по гибкой спинке, - так тебе будет легче.

- Что? – Игорь попытался было возмутиться, но все слова вылетели из головы в одночасье, стоило ощутить, как прижимается к нему сзади разгоряченное обнаженное тело, а член обхватывают сильные пальцы. И эти поцелуи вдоль ставшего сверх-чувствительным позвоночника, он даже инстинктивно прогнулся в талии, оперевшись на локти и опустив голову вниз. Только бы это не заканчивалось… Скорее бы уже это закончилось… Неопределенность мешала, сбивала с толку и при этом доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. А с губ уже сорвалось – Олег!

И если раньше мужчина как-то сдерживал себя, то теперь желание пересилило и нежность, и мучительную для парня осторожность. Он с рыком провел языком вдоль всего позвоночника Игоря, от лопаток до сжатого кольца мускулов, продолжая рукой двигать вверх-вниз по возбужденному стволу парня, а потом, не давая ему сообразить, резко вошел почти наполовину…

Было больно. Настолько, что расплывшееся по внутренностям пламя, казалось взорвалось, сворачивая все пространство в огромную черную дыру… Игорь даже не сдержал отчаянного крика, перешедшего в протяжный визг, не сумел не рвануться прочь от этого ужаса. И, уже чувствуя, как текут по щекам слезы, а по чужой руке – его собственное семя, тихонько выл, когда сзади вколачивалось что-то безумно большое, разрывая на части, пробивая собой сердце. Хотелось умереть, чтобы никогда не было той сладости, того огня внутри, чтобы никогда-никогда не встречаться с Олегом, чтобы умереть несколько дней назад на этом самом диване. Лишь бы избежать боли.

А мужчина усердно вколачивался в податливая тело, с ужасом понимая, какую боль сейчас причинял ни в чем неповинному парню. Но был не в силах остановиться, дать разорванным мышцам хоть немного привыкнуть к себе. Слишком хорошо. И от вырванного силой крика мальчишки, и от его тихих подвываний на одной ноте, от дрожащих в сумраке плеч, нежной кожи под курами, липкой влаги на ладони… Жертва оказалась слишком хороша, чтобы отказаться от права обладать ею.

Он вбивал обмякшую тушку парня в противно скрипящий диван и все никак не мог кончить, ненавидя самого себя за то, что делал, но при этом получая ни с чем несравнимое удовольствие. Да, Олег любил жесткий секс, но вид крови, чужие страдания никогда не доставляли ему удовольствия. До этого дня. Сейчас же ощущения были просто умопомрачительными, замешанными на инстинктах и боли другого. И в какой-то момент этот другой перестал восприниматься как конкретная личность, позволяя жестокости развернуться на полную.