Туманность Ориона

— Я хочу знать, кто это лежит перед нами, — Голос Покровского повысился. — Это не тот Вадим Полуэктов, которого я знал.

Денис Петрович не спешил с ответом. Несмотря на белую униформу со знаками различия майора внутренних сил Земной Безопасности, в облике Бесколова угадывался человек мягкий, вдумчивый, скорее гражданский, нежели военный. Он не пытался вытягиваться перед Покровским, как это делали иные сотрудники лабораторий сектора.

— Извините, могу я спросить, на чем основана ваша уверенность? — спросил он.

Несколько секунд прошло в гробовой тишине. Было слышно лишь попискивание приборов в изголовье диагностического одра да напряженное, недовольное сопение Андрея Георгиевича.

— Генетический код, — наконец произнес Покровский. — Там, где мы встретились, установлен сканер. Его генетический код не был подтвержден прибором. Это не Вадим Полуэктов. Это его двойник. Засланный, понимаешь меня, майор?

— Да, теперь понимаю, — кивнул Бесколов.

— Тогда растолкуй мне. Но сначала ответь, эти изменения действительно существуют или прибор лгал?

Майор покачал головой:

— Нет, прибор не лгал. У этого человека, — он кивнул в сторону неподвижного тела, — каждая произвольно взятая на анализ клетка имеет изменения генетического кода.

Покровский помрачнел. Оправдывались самые худшие его опасения. Клон… Подменыш… Но кто подсунул его вместо Вадима? И главное — зачем? Какой смысл подсылать агента-двойника, который не сможет обмануть сканер?

Его тяжелые мысли нарушил Бесколов:

— Андрей Георгиевич, — осторожно напомнил он о своем присутствии, — могу я высказать несколько соображений?

— Давай…

— Я бы хотел коснуться тех несоответствий, которые имеются в генетическом коде. Дело в том, что они уникальны.

— А в чем это заключается? — насторожился Покровский. Майор на некоторое время задумался.

— В нашем организме есть органы, которые поддаются осмысленному контролю, а есть такие, которые совершенно неподвластны сознанию, — собравшись с мыслями, начал объяснять он. — Например, усилием воли можно задержать дыхание, но нельзя заставить сердце остановиться… Нельзя принудить по-иному работать желудок. Нашему разуму неподконтрольно большинство внутренних органов. — Он вскинул взгляд. — Это понятно?

— Понятно, — буркнул Покровский. — Ближе к делу.

— Хорошо… Тогда возникает вопрос а почему мы не задумываемся о том, что наше сердце должно биться? Почему мы не можем случайно «забыть», как нужно дышать? Тысячи сложнейших функций исполняются в нашем организме ежесекундно, и все они не требуют осмысления… — Бесколов многозначительно посмотрел на генерала и пояснил: — Это происходит потому, что везде — в сердечной мышце, в стенках кишечника, и во многих других органах, — присутствуют скопления изолированных нервных клеток, которые мы называем «центрами автоматии». Очень характерным примером служит так называемый «водитель сердечного ритма». Это нервный узел, который постоянно возбуждает сердечную мышцу, заставляя ее сокращаться с определенной частотой. На опытах доказано: сердцу не нужен мозг, для того чтобы оно билось. Стоит извлечь из организма любой орган, снабженный центром нервной автоматии, поместить его в питательный раствор, и он продолжит свою работу — сердце будет биться, стенки кишечника — ритмично сокращаться, и так далее.

— Ну… И что дальше? — генерал старательно пытался вникнуть в суть сказанного.

— В организме этого человека, — майор опять кивнут в сторону прозрачного колпака, — все центры автоматии напрямую связаны с центральной нервной системой. Это единственное изменение, или, как я бы назвал, улучшение, внесенное в код построения его организма. Я обнаружил у него особые нервные волокна, которые отсутствуют у обычного человека. Они исполняют функцию соединителей, интерфейсных перемычек… ну, как шлейфы внутри электронной машины, соединяющие различные схемы.

— И что это дает? — напрягся Покровский.

Бесколов был готов к такому вопросу, поэтому ответил сразу, без паузы:

— Думаю, что его мозг может полностью управлять всем организмом. Регулировать обмен веществ, замедлять или ускорять химические реакции в клетках, концентрировать энергию в определенных точках… трудно даже представить все его возможности. Причем, заметьте, — я сказал мозг, а не разум! Управление вполне может осуществляться на уровне подсознания.

— Это имеет смысл?

— В плане экстремальных условий выживания, приспособляемости организма к какой-либо среде — смысл огромный! — горячо заверил его Бесколов. — Человек с такими коррекциями нервной системы может выжить там, где мы с вами погибнем.

Покровский слушал его, мрачнея.

Генерала терзали сомнения, и майор лишь растревожил, расшевелил их своими фантастическими утверждениями.

— Вот что, Денис Петрович… — наконец произнес он, вставая со стула. — Подготовь его к процедуре сканирования… Да не бледней, ради бога, я знаю! — отмахнулся он от попытавшегося протестовать Бесколова. — Делай что говорю!

* * *

Первым осознанным ощущением Вадима была злость.

«Покровский… сволочь…»