Туманные воды

Уильям Батлер Йейтс Туманные воды

Действующие лица

Форгэл.

Эйбрик.

Дектора.

Матросы.

Посвящается Леди Грегори

Есть в Куле заповедных семь лесов:
Шан-Валла, где зарею зимней утки
Слетаются к прибрежным лознякам;
Влажный Киль-Дорта; светлый Киль-на-но,
Где белочки резвятся так беспечно,
Как будто старость под шатром тенистым
Не сможет отыскать их; Парк-на-ли,
Орешниковых тропок лабиринт;
Веселый Парк-на-карраг, царство пчёл,
Мелькающих в зеленом полумраке;
И смутный Парк-на-тарав, где порой
Являются мечтательным глазам
Таинственные тени; и последний –
Лес Инчи, логовище лис, куниц
И барсуков; за ним же – глухомань,
Которую старуха Бидди Эрли
Звала Недоброй Дебрей, – семь лесов,
Семь разных шелестов, семь ароматов.
Я среди них бродил, и мне казалось,
Что существа мудрее и счастливей,
Чем люди, бродят рядом, – и ночами
В мой сон врывались голоса и лица,
И образы Форгэла и Декторы
Ко мне явились в окруженье волн,
И темных птиц, и сполохов ночных.
А большего я рассказать не смею:
Ведь те, что мне дарили сны, способны
Язык болтливый в камень превратить,
Молчанье – их закон. Я знаю сердцем,
Таинственные тени, что лишь вы
Приносите нам истинное знанье,
Что вы из Рая прилетели к нам.
Где этот Рай? Зачем таитесь вы
От любопытных смертных, словно мыши,
Бегущие перед серпом жнеца,
Чтоб спрятаться в последней недожатой
Полоске ячменя? Иль есть иные
Леса, ручьи и тихие ветра,
Неведомые нам, за гранью мира,
Где времени уже не существует?
Не вы ли тайно веете над нами,
Когда над озером вечерний свет,
И запах трав, и тихий посвист птичий
Нам душу поднимают, как на крыльях?
Вам, тени, посвящаю эти строки,
Чтоб люди их прочли перед началом
Поэмы о Форгэле и Декторе, –
Так в старину пред тем, как арфам петь,
Всяк должен был плеснуть вина из чаши
Высоким и невидимым богам.

Арфа Энгуса

Когда, покинув царство сидов, Этайн
Умчалась к Энгусу в чертог стеклянный,
Где время тонет в ароматах сонных,
В друидских лунах, в шорохе ветвей,
Отягощенных гроздьями плодов –
Опаловых, рубиновых, янтарных,
Мерцающих, как сполохи в ночи,
Она сплела из собственных волос
Семь струн, в которых бред любви смешался
С безумьем музыки. Когда же ведьма
Заколдовала Этайн в мотылька
И вихрь ее унес, печальный Энгус
Из яблони душистой сделал арфу,
Чтоб вечную оплакивать разлуку,
И с той поры он помогает в мире
Лишь тем, кто любит верно.