Туманный берег

Однако, вскоре звук шагов наверху стих, а дверь так и не отворилась. Ей даже показалось, что она слышала скрип кресла или дивана.

Сердце все ещё колотилось где-то под самой ключицей. Но она заставила себя встать, придерживаясь рукой за неструганные влажные доски. Голова кружилась, но ноги, слава Богу, держали. Сделала несколько неуверенных шагов и тут же упала на четвереньки, замерев как зверь, почуявший опасность - наверху снова заскрипели полы.

Теперь к запаху гнили примешивался запах крови. Ее собственной крови. Разбитые колени невыносимо саднили.

Женщина отползла назад, к стеллажам, нащупала позади себя доску. Пальцы наткнулись на что-то маленькое, округлое и твердое. Сощурившись, она поднесла непонятный предмет близко к глазам. Это оказалась луковка. Обыкновенная, почти мумифицировавшаяся луковка. Шершавая и кисло пахнущая старостью. Наверное, когда-то здесь был самый обычный подвал, в котором хранились овощи и банки с вареньем. Клубничное, смородиновое, малиновое...

Она поняла, что сейчас разрыдается. От того, что все так ужасно, так несправедливо и жестоко. Почему она? Почему именно она?! Почему все это должно было произойти именно с ней?!

Варенье... Набор детской посуды: глубокая тарелочка, мелкая тарелочка, чашка и розеточка под варенье. На каждом предмете - зайчик и медвежонок... Мама... Если бы здесь была мама... Если бы она знала!

"Я не хочу умирать", - прошептала она одними губами. - "Я не умру. Я не могу умереть. Я обязательно выберусь. Со мной не может произойти ничего плохого. Я молодая, я красивая, мне ещё так мало лет".

Тупо и упрямо, как гнилой зуб, заныл затылок. Блондинка прижалась лицом к шершавым доскам и беззвучно заплакала...

Это была суббота. Да, точно суббота. Поздний вечер. И сладкий аромат черемухи в воздухе. Естественно, холод собачий. Девчонки вырядились в какие-то плащи и куртки. А Олеся надела пушистый белый кардиган, черную водолазку и кремовую гофрированную юбку до щиколоток.

- Замерзнешь! - мрачно предупреждала Ленка Жданова. - В общагу вернешься синяя, как цыпленок.

- Она-то как раз и не замерзнет! - отзывалась Ксенька. - Это ты домой на метро потащишься, а ей стоит руку поднять - двадцать иномарок в ряд остановятся.

- Во! Двадцать как раз хватит. - Ленка удовлетворенно кивала. - Все и поместимся.

Это был её пятый курс. Последний год в институте. Последняя весна перед госэкзаменами. Конфликты исчерпаны, ссоры забыты. Да, честно говоря, Олеся почти ни с кем и не ссорилась.

Первое время на неё смотрели странно, как на существо с другой планеты. Но она была слишком красива для того, чтобы её воспринимали как реальную, земную соперницу девчонки. И, как ни странно, слишком хороша для того, чтобы просто так, "на удачу" подкатывали парни.

Олесе недавно исполнился двадцать один год, и у неё до сих пор никого не было. Однако, она абсолютно не печалилась по этому поводу. Просто знала: день настанет, он придет. И это будет Он. Самый сильный, самый умный, самый прекрасный на свете...

Была суббота. Поздний вечер. И сладкий аромат черемухи в воздухе... Что же потом? Три последних сигареты в Ксенькиной пачке. Чей-то обиженный вопль: "Вот, значит, так, да? Меня "с хвоста"?!" Олесе, собственно, было все равно: тогда она ещё не курила. Потом Ленка Жданова... Да, точно Ленка Жданова пожала плечами: "Крику-то крику! Вон киоск на той стороне улицы: скинуться да купить!"

Чуть впереди - низенькие серые воротца подземного перехода. Но, Боже ты мой, как неохота до них тащиться!.. Полупустынная улица, с изредка пролетающими мимо автомобилями. Короткий шелест шин. В сверкающих темных дверцах на секунду длинным бликом отражается свет фонарей...

Она сначала почувствовала, а потом уже поняла. Именно почувствовала, а не услышала... Стремительная волна невыносимо плотного воздуха. Всепоглощающий, звериный ужас. Уже потом - резанувший по глазам росчерк фар. (Как глупо, как странно они метнулись в сторону! Словно перо, выводящее последнюю, хитрую закорючку на росписи).

Визг Ксеньки. Неожиданно низкий, утробный крик Галочки. Так обычно кричат мужики в кабинете у стоматолога. Сама Олеся не успела ни взвизгнуть, ни закричать. Откуда-то изнутри к горлу вдруг прихлынула кровь. Тело нелепой дугой взвилось в воздухе. И первым реальным ощущением стал удар об асфальт.

"Мамочки! Больно как!" - подумала она отчего-то с обидой. И с обидой же посмотрела на окровавленный рукав ещё недавно белоснежного кардигана. Потом её затошнило. Холодное небо крутанулось перед глазами. Захотелось перевернуться на бок, но сил вдруг не стало.

Две белых тумбочки в холле первого учебного корпуса. Две банки с красными гвоздиками. Две фотографии с черной траурной лентой. На фотографиях - улыбающиеся девушки. Лист ватмана формата А1. Черной тушью выведено: "Студентки выпускного курса... Трагически погибли". И так далее...