Туманный берег

Но, если быть совсем объективной, то ничего - обычная средняя баба. Ничего... Все бы ничего, если б она так не смотрела на Вадима и на неё саму, на Олесю. Кажется, сейчас дырочку взглядом прожжет. И ненависть, и зависть, и ещё черт знает что! Посредственная у юной мадемуазель профессиональная подготовка. Весьма посредственная. Кем она там у них числится? Штатным психологом? Стрессы помогает снимать шизующим программистам и мальчикам, занимающимся компьютерным дизайном?

Что ж себе тогда не снимет? Или, по крайней мере, не найдет отвлекающий момент, легко и изящно переключив собственное внимание с одного объекта на другой? Есть же у них для этого всякие профессиональные штучки-дрючки.

Острые коленки. Банальное карэ. Одежда, правда, дорогая. Видимо, девочка неплохо зарабатывает. Побольше Вадима. За что, спрашивается, ей платят? За какие-такие особенные заслуги?

Вадим сидит за своим компьютером днями и ночами, причем денег едва хватает, чтобы сводить концы с концами. А все эти бабы, тетки... Наштукатурятся с утра, нацепят весь свой ювелирный арсенал и тащатся на работу едва ли к одиннадцати. Интересно, с которой из них, у него прежде был роман? В принципе, почти все они, исключая самых пожилых, ведут себя так, что можно подумать все, что угодно.

Шатенка Марина с мягкими локонами, лежащими на плечах. Вечно: "Вадим! Вадик! Вадечка!" Ее, Олесино, присутствие нарочито не замечается. Ее просто нет - пустое место!..

Буфетчица - наверное, ровесница Вадима. Лет тридцать, а то и все тридцать пять. С завидным постоянством умудряется проливать на Олесину одежду чай и кофе. Вадим, конечно, удивляется: "Люся! Да что с тобой такое?!" Люся виновато улыбается, извиняется, приносит чистую салфетку, чтобы промокнуть пятно...

А чем лучше эта секретарша? Или насквозь прокуренная рыжеволосая дылда, работающая, кажется, в отделе маркетинга и усиленно строящая из себя "своего парня"? Все они, без сомнения, относятся к ней, как к хищному чудовищу, явившемуся из ниоткуда и похитившему их любимого, их драгоценного, их родного Вадима Бокарева.

Иногда Олеся с ужасом думала о том, что становится женоненавистницей. Самой натуральной женоненавистницей, умудряющейся в каждой встречной бабе разглядеть непосредственную угрозу своему личному счастью. Не спасала ни прежняя уверенность в собственной красоте, ни мамино телефонное: "Не бросила ещё своего любезного?.. Нет?.. Ну, ладно, пусть сидит, на тебя молится... Конечно, он на тебя должен молиться! Не ты же на него!.. Пойми, наконец, девочка: таких как ты, если в мире с десяток найдется - и то хорошо. А мужская красота? Да кому она нужна? Мужик должен жену с детьми любить и деньги в дом приносить. Вот и все!"

Теперь она знала, что такое - ревность. Однако, сцен Вадиму не закатывала, подозрениями не терзала и в ящиках стола не рылась. В конце концов, какая разница, кто был с ним до нее? Главное, все уже прошло, ничего этого больше нет.

Есть его однокомнатная квартирка в Люблино. Продавленный диван с отваливающимся подлокотником. Ее полотенце висит в ванной. Ее вещи занимают две полки в шкафу.

"Красавица из пятой квартиры", - говорят про неё соседи. И, бог с ним, с тем, что было "до", гораздо важнее подумать о том, что будет после. "После завтра", после их свадьбы... Да хоть о том же старом диване, который пора заменить, в конце концов!

И все же...

Это было в тот день, когда Вадим получил очередную смехотворную подачку своего босса и предложил сходить в ресторан.

- Давай лучше купим что-нибудь? - неуверенно предложила она. - "Ложе любви" поменяем или смеситель в ванной? А то скоро соседи снизу счет за ремонт нам выставят.

- Да ты мещанка?! - Вадим в притворном ужасе округлил глаза. - Это как же можно ставить на одну доску романтический ужин и какие-то там сантехнические прибамбасы?! Ты бы ещё бачок для унитаза купить предложила!

- Бачок, кстати, тоже нужен.

- Не хочешь в ресторан? Правда, не хочешь? - он взял её ладошку и прижал к своей щеке. - Ну, и не пойдем! Дома поужинаем. Тоже со свечами... А купим диван! Или тебе что-нибудь. Колечко хочешь? Или духи?

Олеся мгновенно устыдилась, растроганная его внезапной нежностью. Поспешно отказалась от своих планов, связанных с приобретением бачков и смесителей. Начала настаивать на походе в ресторан. Не слушая возражений Вадима, вытащила из шифоньера оба своих "парадных" платья. Принялась копаться в лифчиках и колготках.

Он поцеловал её в затылок. Попросил:

- Надень вот это, сиреневое. Оно тебе очень идет.

- Цвета фуксии, - поправила Олеся.

- Ну, цвета фикуса! Один черт, - согласился Вадим, смешно коверкая слово.

Они задержались дома еще, наверное, на полчаса. А потом-таки пошли. И когда Олеся, прекрасная и счастливая, шла в платье "цвета фикуса" по холлу, казалось, что не только люди, но и духи зеркал любуются ею с почтительного расстояния.