Туманный берег

Она с улыбкой кивнула, отвела от лица волосы. Сделала ещё несколько шагов и нажала на кнопку возле входной двери. Замок, сухо и коротко щелкнув, открылся. Было уже темно. В прямоугольнике дверного проема показались серые стены соседних домов и кусок неба в частых звездах.

Еще шаг, и она вышла на крыльцо. Белые брючки, розовая блузка, светлые волосы. Больше он её никогда не видел...

... - Больше я её никогда не видел. Буквально через несколько дней это сообщение по телевизору, - Вадим прикрыл глаза ладонью и шумно выдохнул, стиснув зубы. - Лиля, ты должна мне верить. Это правда.

- Пусть правда. - Она равнодушно пожала плечами. - Пусть даже ты не был с ней заодно. Я просто уже не могу ничего изменить. Мы уезжаем... У тебя работа, крахмальные рубашки, галстуки. Ты ведь не искал нас. Только, ради Бога, не оправдывайся!

- Где? Скажи, где я должен был вас искать?! Я не знал. Я думал, что ты не хочешь меня видеть.

- Вадим, это - не обвинение. Это просто констатация факта. Нам надо было расстаться в любом случае. Даже если бы всего этого не произошло. Ты чуть не запил, когда умерла она, и ты даже пополнел за то время, что не было нас с Оленькой.

Он ничего не ответил. Сжал обеими ладонями виски, натянул кожу так, что глаза стали узкими, как у китайца. Лиля чуть отодвинулась в сторону, аккуратно сложила рукава хлопчатобумажного джемпера:

- Все в самого начала было ошибкой. И твоя женитьба на мне, и твое желание забрать себе Оленьку. Так что правду ты говоришь сейчас или нет не имеет значения.

- Что значит "правду или нет"? Лиля, я не вру!

Она чуть подалась вперед:

- Вадим, мне, в самом деле, все равно. Я даже сама себе удивляюсь. Ты не бойся: я не собираюсь заявлять на вас в милицию. Живите. Родите себе своего настоящего ребенка - Оленька не ваша.

- Стоп! Я с самого начала хотел спросить, но ты не дала. Что это значит? Какая ещё барокамера?

- Вот в то, что ты об этом не знал, я, кстати, верю. А мне сказала Алла. Призналась после того, как её уволили. За той девочкой не уследили, и она умерла. Алла побоялась признаться, и мы с тобой растили малышку, от которой отказалась какая-то студенточка.

- Это не может быть правдой!

- Но это, тем не менее, правда. Приятная правда! Так что вы, ребята, на мою.., - она выделила слово "мою" голосом. - На мою дочь никаких прав не имеете... Что еще? А! К вопросу о том, что не стоит зря оправдываться! Я находила ватки с помадой под зеркалом, я очень хорошо чувствовала запах чужих духов. Духов твоей Олеси. И самый пикантный момент: все, что знала женщина, заманившая меня в то кафе, могла знать только твоя любовница. А о краже из сейфа, как я сильно подозреваю, знали, вообще, два человека на свете? Ты и Олеся? Ведь так?

- Три, - поправил он потерянно и устало. - Три человека. Я, Олеся и Алла.

И тогда Лиля вздрогнула. И шифоновая блузка, прошуршав змеей, скользнула с её колен на пол...

- Я, Олеся и Алла, - повторил Вадим. - И я, действительно, взял эти деньги. Но это все, в чем я виновен. Причем я не понимаю, откуда ты...

Она перебила:

- Мне сказали по телефону. Сказала та женщина по телефону! Но Алла! По поводу Аллы ты уверен?

- Естественно. Я сказал ей тогда, когда уговаривал спасти Оленьку. То есть, не Оленьку получается... Она боялась, она не хотела. Говорила, что ребенок мне надоест, что это сейчас я "рву страсть в клочки", а потом проговорюсь, предам её, и её уволят. Я сначала убеждал, деньги предлагал, а потом... Потом я сказал, что пусть у нас будет компромат друг на друга: она тоже будет знать обо мне то, чего не знает никто. Олеся-то ведь собиралась навсегда уезжать за границу, она была как бы уже и не свидетель. В общем, я сказал про кражу, и что она, если хочет, может позвонить в милицию и убедиться, что кража, на самом деле, была. Еще деньги ей отдал из того сейфа: у меня ещё оставались. Мол, наверняка, номера ворованных купюр можно установить, так что это - прямая улика. Она взяла...

- Но она говорила мне, что не знает! Она удивилась! Она не верила!

- Склероз! - Вадим усмехнулся. - Как все это интересно получается...

Лиля прикусила нижнюю губу:

- Но тогда... Погоди, ты можешь мне сказать: у тебя точно ничего нет с Аллой?

- А ты мне что - поверишь?

- Просто скажи "да" или "нет"! Какая тебе разница, поверю я или не поверю?

- Если тебе угодно: "нет"!

Она резко вскочила:

- Кстати, я бы, на твоем месте, не кривлялась! - Передразнила: - "Если тебе угодно!" Да, мне угодно! Мне угодно понять, что здесь происходит! При чем тут Алла? Почему она соврала? Вместе ли они действуют с Олесей или по отдельности, и какой им резон все это делать, если девочка...

Она осеклась. Вадим по-прежнему недвижно стоял у дверного косяка, но теперь в глазах его появился нехороший блеск.

- Если девочка.., - продолжила Лиля. - Но ведь тогда получается, что она и про Оленьку запросто могла солгать? Значит, опять же, наследство. Только как? Каким образом? И зачем тогда Олесе Алла?