Туманный колокол

— Никаких дверей. Там был город, и люди в нем. Без лиц, без душ. Я бродил между ними десятки дней, пытаясь найти выход. Отчаивался — и начинал опять. Пустота всегда испытывает человека, границы его рассудка. Я чувствовал, что схожу с ума, пока однажды девушка в толпе не показалась мне странной. От нее шла другая энергия, я поймал ее. Это и оказалась Пустота.

— И она согласилась тебя отпустить?

— Конечно нет. Она рассмеялась мне в лицо и сказала, что я ей неинтересен. Просто букашка, неосторожно залетевшая на огонек. Но предложила мне шанс выбраться. Как всегда, обманный. Тогда я чуть не сошел с ума во второй раз. У Пустоты нет своей фантазии, поэтому она неизменно использует воображение и страхи жертвы. Вот и вытащила из моей памяти все, чего я когда-нибудь боялся, начиная с раннего детства. Крупицу за крупицей. А потом заставила меня пройти своеобразную полосу препятствий. Я прошел ее. Едва не тронулся, но прошел. Оказалось, что этого мало. И я вызвал ее на бой.

— Она согласилась? — завороженно спросил я.

— Да. Она была уверена в победе, а когда я победил, до последнего сопротивлялась, но в итоге нам удалось договориться. Из пустоты нельзя выйти просто так. Чем-то приходится платить, Фил.

— И чем заплатил ты?

Не самый корректный вопрос, но все же…

— Чувствами. Я теперь ничего не ощущаю. Ни любви, ни ненависти, ни страха, ни грусти. Мне… никак. Я понимаю, насколько это жутко, — но только умом, не чувствами. Когда я выбрался из пустоты, вывалился в том самом зале, где мы были, и понял, что произошло, чуть не сошел с ума в третий раз. И сошел бы, если бы мог.

— Безумие, — почему-то шепотом сказал я.

— Не то слово! Ты даже представить себе не можешь насколько.

— Тогда, если тебе все равно, зачем ты помог нам с Полли?

— Чтобы узнать правду. Поначалу именно так. Меня раздражает, когда нарушается равновесие. Это те немногочисленные отголоски эмоций, которые у меня остались. А потом… не знаю. До сих пор не знаю.

Я замолчал. Наверное, не стоило бередить его раны. Хотя сам же говорит, что ему все равно. Наверное, это жутко — чувствовать себя лишь человеческой оболочкой. Но я не верил Пьеру. Может, он и не чувствовал ничего, но поступал как человек, заботился о нас, сострадал. Ради равновесия? Что за вздор.

— Как же я ошибся, — тихо сказал Пьер будто самому себе.

— В чем? — вздрогнул я.

— Видишь ли, Филипп, у твоего брата есть предрасположенность как к магии пустоты, так и к светлой. А у тебя ее не было. Я ведь проверял. Разве я мог подумать?

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — нахмурился я.

— Позволишь рассмотреть твой магический фон? Пожалуйста.

— Смотри.

Что мне скрывать? Пьер подошел ближе, а я расслабился и постарался не закрываться щитами. Он призвал магию. Серый туман на мгновение коснулся моего тела. Неприятно, но не более того.

— Удивительно, — пробормотал Пьер. — Действительно, твоя магия изменилась полностью. Неужели с самого начала целью был ты? Может, наш противник обманулся так же, как и я?

— В чем? Да говори же!

— В том, кто унаследовал силу рода королей. Фил, пообещай мне до выпуска даже нос не высовывать из «Черной звезды»! Директор Рейдес — один из сильнейших темных, и заклинания гимназии скроют тебя от любого поиска. Побудь там, не торопись. Если кто-то узнает о твоей силе, от тебя сразу же попытаются избавиться.

— Я ни демона не понимаю! — Откуда-то взялась злость. — Ты можешь объяснить?

— А что тут объяснять? — Пьер пожал плечами. — Твоя… прапрабабушка, кажется, принадлежала к королевскому роду и снизошла до чудовищного мезальянса — брака с графом Вейраном. По женской линии сила не передавалась никогда. Но монархия пала, и королевский род был вырезан полностью. Наследников не осталось, а равновесие должно быть. Кто должен его обеспечивать?

— Я?

— Ты или кто-то другой. Вас с Анри осталось всего двое. Виктор точно не мог быть наследником, пустота его не признала. И давай смотреть правде в глаза, твой брат гораздо больше подходит на эту роль. Он — сильнейший светлый маг, насколько мне известно. И пустота к нему неравнодушна. Осталось пробудить тьму, и…

— Подожди. — Я поднялся на ноги и прошелся по комнате. — Ты что, отправил его в пустоту затем, чтобы пробудить тьму?

— Казни могло быть недостаточно. И потом…

— Пьер! Ты хоть себя слышишь?

Да, я кричал на всю башню, и что из того?

— Ты не дослушал. И потом, я к этому суду не имею ни малейшего отношения, если ты забыл. Не я притащил туда Анри. Кто-то другой. Тот, кто хотел заставить его пройти и темную инициацию.

— Кто?

— Уверен, тот же, чьи руки в крови твоих близких. Но пробудил он не того. Ты использовал свет всего один раз?

— Да. — Я перестал понимать хоть что-нибудь.

— И не чувствуешь его?

— Нет.

— Можешь быть благодарен судьбе, что из всех мест в мире очутился именно в «Черной звезде». Но я уверен, что Таймуса убил не тот, кто решил инициировать темную магию Анри. Кто же?