Туманный Лондон (СИ)

Рама задребезжала, но убийца уже был на улице и спокойно шел к автомобилю с затонированными стеклами. Мотор мягко заурчал, и машина тронулась с места.

Камеры тут же пришли в движение, но их равнодушные глаза не успели увидеть удаляющееся авто.

Папа привел меня к странному поместью. Как он объяснил, мы находимся в родном для меня мире, и здесь меня будут обучать использовать силу, которой я наделен. Страшно, но отец крепче сжимает мою ладонь и чуть улыбается.

Ворота отворяются, и нам навстречу выходит мужчина с серовато-зеленой кожей и абсолютно лысой головой. Когда он заговорил с папой, я увидел у него большие, чуть желтоватые клыки.

Прислушиваюсь и осознаю, что понимаю разговор, но ведь я в первый раз слышу язык?

Прижимаюсь к отцу, и он подхватывает меня на руки. Теперь мне не так страшно.

Ачиль очень боится этого места, но я уверен, что здесь ему будет хорошо. Нимфас настроил портал так, что бы он выходил в горах, там, где никто не живет, а перенос в этом мире довольно легкий, несмотря на расстояние.

Нас встретил привратник. Если верить информации, которую нашел Иллиатид, этот мир населяют люди, гоблины, эльфы, темные и светлые, а также некое подобие орков.

Привратник был необычным. Наполовину орк, наполовину светлый эльф. Это поразительно, ведь эти два вида между собой не скрещиваются, совсем. И дело не только в физиологии. Несовместимость стопроцентная, и как только одна такая особь появилась?

И все же я отвлекся. Полукровка отвел нас к директору академии. Тот, к счастью, оказался человеком. Очень старым человеком. Если моя сила меня не подводит, ему более трехсот лет, и лишь внутренняя энергия поддерживает его в живых.

Разговор надолго не затянулся, и вскоре мне представили расширенный договор. Все же, мой сын через какое-то время полностью вернется в этот мир, а значит, сюда входит и опека.

Продравшись сквозь дебри чужого языка и изучив договор на возможные ловушки и подводные камни, ставлю широкую подпись. Пергамент тут же сворачивается в свиток и запечатывается. Все, теперь Ачиль становится подопечным директора на все то время, как мальчик находится в стенах академии.

Выкладываю на стол мешочек с разными драгоценными камнями. В основном тут изумруды и сапфиры, самые редкие камни этого мира. Директор моментально оценивает оплату и убирает мешочек в верхний ящик стола. Судя по легкой вспышке, ещё и заклинанием сверху припечатывает.

Мне передается свиток с расписанием. Первые пару месяцев я буду просто приводить Ачиля, а затем уже оставлять на полный пансионат до каникул, которые здесь три раза в год, по три декады. Так же, если мне не изменяет память, год здесь длится, 462 дня. Почти на сотню больше, чем у нас. Со временами года мне ещё предстоит разобраться, но это позже.

Поднимаюсь и веду Ачиля к выходу. Он уже освоился и с интересом крутит головой.

Сверяюсь с расписанием и веду сына на его первый урок. Надеюсь, я все делаю правильно.

Сашил вошел в дом Небиа и тихо прикрыл дверь. Судя по всему, никого дома нет, даже скульптора, который прижился здесь и уже не хочет уходить. Звонит периодически домой, говорит, что все хорошо, и снова работает над скульптурами или просто играет с Ачилем.

Кукольник еле слышно вздохнул и направился в спальню Альфео.

Скинув ботинки и пиджак, он улегся на широкой кровати и подтянул к себе книгу по истории искусства Италии.

Вскоре витиеватые описания поднадоели, и Кукольник, отложив чтение, погрузился в медитацию.

Дергаюсь на ледяном столе, но туман не дает мне возможности укрыться. По моим щекам текут слезы, и я с трудом различаю фигуру Небиа. Мне страшно, но не за себя, а за моего сына. Социальные службы отобрали у меня ребенка и поместили в приют, но каждую свободную минутку я бегу к нему, а теперь…

Слезы текут с новой силой, и я затихаю. Мой маленький, милый, сынок. Кто теперь обнимет тебя, кто расскажет сказку, кто будет целовать тебя на ночь и говорить, что все будет хорошо.

Рыдаю, уже не сдерживая всхлипов. Может, мне не стоило скрывать ребенка, стоило хоть немного бороться, и тогда мы были бы вместе.

Чувствую ледяное лезвие, и в слепом отчаяние кричу о том, чтобы убийца позаботился о моем Нике.

Пару секунд спустя мои руки оказываются свободны, а лицо протирают влажным полотенцем.

-У тебя есть ребенок? – его голос немного взволнован, и даже звучит с долей испуга.

-Ему пять лет, – всхлипываю и подтягиваю колени к груди, – он в приюте, по решению суда, но оно было несправедливым. Я постоянно к нему хожу, и как только истечет срок, я смогу попробовать забрать его к себе. Смогла бы…

Слова на мелодичном итальянском заставляют меня поднять голову. Судя по экспрессии, он ругается.

-У тебя минута, чтобы одеться.

Кидает в меня вещами, и я, не теряя время, натягиваю футболку и джинсы. Ноги моментально замерзают на ледяном кафеле, но это лучше смерти.

-Почему нигде не указано, что у тебя есть сын?

-Я не знаю, – всхлипываю, – но он у меня есть, я родила Ника пять лет назад, от своего парня из колледжа.