Туманы Авалона

– Ты слишком великодушен, кузен, – сказал он, – и мало искушен в искусстве властвовать. Когда провозглашается наследник Верховного короля, никто не должен делить с ним торжественность момента. Если Артур одновременно посвятит в рыцари нас обоих – а при этом я намного старше тебя и куда больше похож на Ланселета… – ну, о моем происхождении и без того ходит предостаточно слухов. Не следует бросать тень на твое посвящение. Да и на мое тоже, – добавил он со смехом.

Моргейна пожала плечами.

– О родичах короля всегда будут сплетничать, хочешь ты того или нет, Гвидион. Нужен же им какой-нибудь лакомый кусочек.

– А, кроме того, – непринужденно заявил Гвидион, – я вовсе не собираюсь нести свое оружие в христианскую церковь и там сидеть над ним всю ночь. Я с Авалона. Если Артур пожелает принять меня в число своих соратников таким, каков я есть, – хорошо, если нет – тоже неплохо.

Уриенс поднял узловатую старческую руку, обнажив потускневших синих змей.

– Я сижу за Круглым Столом, хоть и не приносил никаких христианских обетов, пасынок.

– Равно как и я, – поддержал его Гавейн. – Мы заслужили свое рыцарское звание мечом, – все, кто сражался тогда, не нуждались в подобных церемониях. Некоторые из нас вряд ли его получили бы, будь это обставлено всякими придворными клятвами, как сейчас.

– И даже мне, – сказал Ланселет, – не очень-то хотелось бы давать подобный обет, зная, насколько я грешен. Но я верен Артуру в жизни и в смерти, и ему это ведомо.

– Боже упаси, чтобы я когда-нибудь в этом усомнился! – отозвался Артур и с искренней любовью улыбнулся старому другу. – Вы с Гавейном – истинная опора моего королевства. Если я когда-либо лишусь хоть одного из вас, должно быть, трон мой расколется и рухнет с вершины Камелотского холма!

Тут он вскинул голову и взглянул в дальний конец зала. Находившаяся там дверь отворилась, и вошел священник в белом одеянии. Его сопровождали двое юношей в белом. Галахад нетерпеливо вскочил со своего места.

– Прошу прощения, мой лорд…

Артур тоже поднялся и обнял своего наследника.

– Будь благословен, Галахад. Отправляйся на бдение. Юноша поклонился и повернулся, чтоб обняться с отцом.

Гвенвифар не слышала, что сказал ему Ланселет. Она протянула руку, и Галахад поцеловал ее.

– Благослови меня, госпожа.

– От всей души, Галахад, – отозвалась Гвенвифар, а Артур добавил:

– Мы еще увидимся в церкви. Ты должен будешь провести эту ночь в одиночестве, но мы немного побудем с тобой.

– Это большая честь для меня, мой король. А у тебя не было бдения перед коронацией?

– А как же, было, – улыбнувшись, ответила за короля Моргейна. – Только совсем не такое.

Когда все гости двинулись в церковь, Гвидион немного задержался и оказался рядом с Моргейной. Моргейна подняла взгляд на сына; он был не таким рослым, как Артур, уродившийся в Пендрагонов, но рядом с ней казался высоким.

– Я не думала увидеть тебя здесь, Гвидион.

– Я не думал здесь оказаться, госпожа.

– Я слыхала, что ты участвовал в этой войне, сражался среди саксов, союзников Артура. Я и не знала, что ты воин.

Гвидион пожал плечами.

– У тебя было не так уж много возможностей узнать что-либо обо мне, леди.

И внезапно, неожиданно даже для себя самой, Моргейна спросила:

– Ты ненавидишь меня за то, что я тебя бросила, сын? Гвидион заколебался.

– Возможно, какое-то время ненавидел, пока был молод, – наконец ответил он. – Но я – дитя Богини, и то, что я не мог видеться со своими земными родителями, помогло мне это осознать. Я больше не держу на тебя сердца, Владычица Озера, – сказал он.

На миг мир вокруг Моргейны превратился в размытое пятно; казалось, будто рядом с ней и вправду стоит молодой Ланселет… Сын учтиво поддержал ее под руку.

– Осторожно, дорожка тут не совсем ровная…

– Как там дела на Авалоне? – спросила Моргейна.

– У Нинианы все хорошо, – ответил Гвидион. – С прочими же сейчас меня мало что связывает.

– А не видел ли ты там сестру Галахада, девушку по имени Нимуэ?

Моргейна задумалась, пытаясь припомнить, сколько же лет сейчас должно быть Нимуэ. Галахаду исполнилось шестнадцать. Значит, Нимуэ, по крайней мере, четырнадцать – уже почти взрослая.

– Я ее не знаю, – отозвался Гвидион. – Старая жрица-предсказательница – как там ее имя, Врана? – забрала ее к себе, в место безмолвия и уединения. Мало кто из мужчин видел ее.

«Интересно, почему Врана так поступила?»Внезапно Моргейну пробрала дрожь. Но она лишь поинтересовалась:

– Ну, а как там сама Врана? С ней все в порядке?

– Я не слыхал, чтобы с ней было неладно, – сказал Гвидион. – Но когда я в последний раз видел ее во время обряда, она казалась старше самого старого дуба. Впрочем, голос у нее по-прежнему молод и прекрасен. Но я никогда с ней не беседовал.

– Никто из ныне живущих мужчин не беседовал с нею, Гвидион, – сказала Моргейна, – и мало кто из женщин. Я провела в Доме дев двенадцать лет и слышала ее голос не более полудюжины раз.

Ей не хотелось более ни говорить, ни думать об Авалоне, и она произнесла, стараясь, чтоб ее голос звучал как можно более непринужденно: