Туманы Авалона

– Ну что ж полезного в войне – как выражается Гвидион, – если мы не можем научиться мудрости у наших врагов? Давным-давно кто-то – Гавейн, кажется, – сказал что-то насчет саксов и ученых людей в их монастырях. Он выразился в том духе, что это, дескать, похоже на случай, когда женщину изнасиловали, а после ухода врагов она родила хорошего сына – мол, лучше уж вместе со злом обрести и добро, но если зло свершилось и исправить ничего нельзя, надо подумать, как обернуть его во благо.

Гвенвифар нахмурилась.

– Я полагаю, лишь мужчина мог придумать подобную шутку!

– Сердце мое, но я вовсе не хотел напоминать тебе о давних невзгодах! – возразил Артур. – Я говорил о том зле, что причинили нам с Моргейной много лет назад.

Королева заметила, что на этот раз при имени сестры на лице Артура не появилось ледяного, застывшего выражения, ставшего обычным в последние годы.

– Неужто будет лучше, если из того греха, что совершили мы с Моргейной – если тебе угодно считать это грехом, – не произрастет ничего благого? Или я все же должен радоваться тому, что хоть грех и свершился и возврата к невинности нет, но Бог в искупление зла даровал мне доброго сына? Мы с Моргейной расстались отнюдь не по-дружески, и я теперь не знаю, где она и что с ней сталось, – и вряд ли я еще увижусь с нею до дня Страшного суда. Но ее сын сделался теперь опорой моего трона. Неужели я должен относиться к Гвидиону с недоверием лишь из-за того, что его произвела на свет Моргейна?

Гвенвифар хотела было сказать: «Я не доверяю ему потому, что он воспитывался на Авалоне», –но передумала и промолчала. Затем, когда они остановились у дверей ее покоев и Артур, взяв ее за руку, спросил: «Хочешь ли ты, чтоб я присоединился к тебе этой ночью, моя леди?» – Гвенвифар, стараясь не глядеть ему в глаза, ответила: «Нет… нет, я устала». Она постаралась не заметить облегчения, промелькнувшего во взгляде Артура. Кто же теперь согревает его постель? Ниниана? Или какая-нибудь другая дама? Нет, она не станет унижаться и расспрашивать его дворецкого. «Какая мне разница, с кем он спит, раз он спит не со мною?»

Время шло. Наступила и прошла мрачная, холодная зима, и уже начало чувствоваться дыхание весны. Однажды Гвенвифар, не выдержав, в сердцах воскликнула:

– Скорее бы все это закончилось и наши рыцари вернулись, с Граалем или без него!

– Милая, но ведь они поклялись, – мягко напомнил Артур. Но и вправду в тот же самый день к воротам Камелота подъехал всадник, и это оказался Гавейн.

– Ты ли это, кузен? – Артур обнял его и расцеловал. – Я и не надеялся увидеть тебя так скоро. Разве ты не поклялся год и день искать Грааль?

– Поклялся, – согласился Гавейн. – Но я не нарушил клятву, лорд, и священникам незачем смотреть на меня как на клятвопреступника. Я видел Грааль здесь, в этом самом замке, и с той же вероятностью могу снова узреть его именно здесь, как и где-нибудь на краю света. Где я только ни ездил, куда только меня ни заносило – но нигде я так и не услышал ни единого слова о Граале. И однажды меня осенило: я ведь с тем же успехом могу искать Грааль там, где однажды уже видел его – в Камелоте, рядом с моим королем, – даже если я просто буду каждое воскресенье во время обедни смотреть на алтарь и надеяться, что он вновь там появится.

Артур улыбнулся и заключил Гавейна в объятия, и Гвенвифар заметила, что на глаза его навернулись слезы.

– Добро пожаловать домой, кузен, – просто сказал он. – С возвращением тебя.

А несколько дней спустя вернулся Гарет.

– Мне было видение, и я думаю, что оно было послано Господом, – сказал Гарет, когда они уселись ужинать. – Я видел пред собою Грааль во всей его красе и сиянии, а потом из света, окутывавшего священную чашу, послышался голос. И этот голос произнес: «Гарет, соратник Артура, – в этой жизни ты больше не узришь Грааль. Как можешь ты гоняться за видением райского блаженства, когда твой король нуждается в тебе? Ты сможешь послужить Господу, когда попадешь на небеса, но сейчас твоя земная жизнь еще не окончена; возвращайся в Камелот и служи своему королю». И, очнувшись, я вспомнил, что даже Христос велел отдавать цезарю цезарево. Вот потому-то я и отправился домой. А по дороге я встретился с Ланселетом и умолял его последовать моему примеру.

– Так как же ты считаешь – ты и вправду отыскал Грааль? – поинтересовался Гвидион.

Гарет рассмеялся.

– Быть может, Грааль – всего лишь видение, и ничего больше. Но когда он мне привиделся, то велел вспомнить о долге перед моим лордом и королем.

– Так значит, вскоре мы увидим здесь и Ланселета?

– Искренне надеюсь, что сердце велит ему вернуться, – сказал Гавейн, – ибо мы воистину нуждаемся в нем. Но, так или иначе, Пасхи уже недолго ждать, а после нее все должны будут возвратиться домой.

Немного погодя Гарет попросил Гвидиона принести арфу и спеть.