Туманы Авалона

А потом Гвенвифар услышала шаги Ланселета; он подхватил ее на руки, и королева позабыла свои страхи. Но позднее, когда он уже ушел, Гвенвифар долго лежала без сна.

"Мне не следовало так рисковать. В прежние времена все было иначе; теперь же Камелот – христианский двор, и епископ постоянно присматривает за мной.

Но ведь у меня ничего больше не осталось…– осознала вдруг Гвенвифар. – И у Ланселета тоже…"Его сын умер, и жена скончалась, и прежняя близкая дружба с Артуром безвозвратно канула в прошлое.

«Лучше б я была похожа на Моргейну – ей не нужно было любви мужчин, чтоб чувствовать себя живой, настоящей…»Однако Гвенвифар поняла, что, даже если б Ланселет не был ей нужен, он все равно нуждался бы с ней; не будь ее, он оказался бы совершенно одинок. Он вернулся ко двору, потому что нуждался в ней не меньше, чем она – в нем.

А значит, если их связь и греховна, оставить Ланселета без утешения будет еще большим грехом.

"Я никогда не оставлю его, –подумала Гвенвифар, – даже если это грозит нам вечным проклятием".Но ведь Бог есть Бог любви – разве же он может осудить ее за то единственное, что за всю ее жизнь было порождено любовью? А если может, подумала Гвенвифар, ужасаясь собственным святотатственным мыслям, значит, он не тот Бог, которого она всегда почитала, и тогда ей совершенно безразлично, что он подумает!

Глава 15

Тем летом снова вспыхнула война; норманны терзали своими налетами западное побережье, и легион Артура выступил в битву. На этот раз вместе с ним в бой отправились саксонские короли из южных земель, Кеардиг и его люди. Королева Моргауза осталась в Камелоте; возвращаться в Лотиан одной было небезопасно, а сопровождать ее было некому.

Войско вернулось в конце лета. Когда раздалось пение труб, Моргауза сидела в женских покоях вместе с Гвенвифар и ее дамами.

– Это Артур!

Гвенвифар поднялась со своего места, и остальные женщины, тут же побросав прялки, столпились вокруг нее.

– Откуда ты знаешь? Королева рассмеялась.

– Вчера вечером посланец сообщил мне о его возвращении, – пояснила она. – Или ты уже решила, что я занялась чародейством – в моем-то возрасте?

Королева оглядела взволнованных девушек – Моргаузе казалось, что свита Гвенвифар состояла сплошь из девчонок четырнадцати-пятнадцати лет, и они с радостью хватались за любой повод, лишь бы не прясть.

– Не подняться ли нам на крепостную стену и не поглядеть ли на их приближение? – снисходительно предложила королева.

Девушки тут же разбились на группки и по двое-трое выскочили из покоев, болтая и хихикая на ходу; прялки остались валяться там, где их бросили хозяйки. Гвенвифар добродушно велела служанке навести порядок и вместе с Моргаузой они неспешно, как и подобает королевам, поднялись на стену, откуда видна была ведущая к Камелоту широкая дорога.

– Смотрите – король!…

– И сэр Мордред рядом с ним…

– А вон лорд Ланселет – ой, гляньте, у него голова перевязана, и рука тоже!

– Дайте-ка взглянуть! – велела Гвенвифар и, раздвинув девушек, прошла вперед.

Теперь и Моргауза смогла разглядеть Гвидиона, ехавшего рядом с Артуром; похоже, он был цел и невредим, и Моргауза вздохнула с облегчением. Потом она заметила Кормака – он тоже ездил на войну вместе с людьми Артура; кажется, он тоже был невредим. Узнать Гарета труда не составляло – он по-прежнему оставался самым высоким из рыцарей Артура, а светлые волосы напоминали сияющий ореол. Гавейн, следовавший, как всегда, за Артуром, прямо держался в седле, но, когда отряд подъехал поближе, Моргауза увидела на лице Гавейна огромный кровоподтек; под глазами у него залегли черные полукружья, а губы распухли – похоже, Гавейну вышибли пару зубов.

– Глянь-ка – сэр Мордред такой красивый… – сказала одна из девушек. – Я слыхала от королевы, будто он в точности похож на Ланселета, каким тот был в молодости, – и, захихикав, она ткнула свою соседку под ребра. Потом они обнялись и принялись перешептываться. Наблюдавшая за ними Моргауза вздохнула. Все эти девчонки были так молоды и очаровательны со своими шелковистыми косами и кудрями, каштановыми, рыжими или золотистыми; щеки у них были нежные, как лепестки яблонь, талии гибкие, а руки – белые и гладкие. И внезапно Моргаузу захлестнула неистовая зависть – ведь когда-то она была прекраснее всех их, вместе взятых! А девушки тем временем подталкивали друг дружку локтем и шепотом обсуждали разных рыцарей.

– Моя мать говорит, – с вызовом произнесла одна из девушек, дочь какого-то знатного сакса – Моргауза никогда не могла толком выговорить ее варварское имя – Эльфреш или что-то в этом роде, – что целоваться с безбородым мужчиной – это все равно что целовать другую девушку или младенца!