— Нет, — сдержанно отвечал он, не сводя глаз с Гвенвифар. — Среди прочих увеселений дня новоприбывшие всадники — и Артурова конница — покажут свое искусство; я — распорядитель игрищ и сам в них участвую. Артур считает, что пора объявить народу о своих замыслах.
И вновь Игрейна заметила, каким безнадежным, завороженным взглядом смотрит Ланселет на Гвенвифар. Девушка лучезарно улыбнулась ему, поднимая глаза. Игрейна не слышала, о чем эти двое говорят, — вне всякого сомнения, речи их вполне невинны. Однако в словах они не нуждались. Старшая из женщин вновь в отчаянии осознала, что все это к добру не приведет, но лишь к горю и бедам.
Они прошли по коридорам; по пути к ним присоединялись слуги и знать — все, кто спешил к заутрене. На крыльце часовни их поджидали двое молодых людей, чьи шапочки украшали длинные черные перья, — в точности как у Ланселета. Игрейна вспомнила, что видела такое же перо и у Кэя. Уж не отличительный ли знак это Артуровых соратников?
— А где же Кэй, брат? — осведомился Ланселет. — Разве не должно ему быть здесь, дабы сопроводить госпожу мою в церковь?
Один из незнакомцев, рослый и крепкий, что, тем не менее, как заметила Гвенвифар, слегка походил на Ланселета, ответствовал:
— Кэй и Гавейн тоже помогают Артуру одеться к церемонии. Воистину, я бы ждал, что и ты будешь с ними: вы трое Артуру словно братья. Артур послал меня занять их место как родича леди Игрейны… Госпожа, — молвил он, поклонившись Игрейне, — может ли быть, что ты меня не узнаешь? Я — сын Владычицы Озера. Зовут меня Балан, а это — наш приемный брат Балин.
Гвенвифар учтиво кивнула. А про себя подумала:
— Ланселет, буде тебе угодно побыть с лордом моим и королем… — промолвила она.
— Пожалуй, Ланселет, тебе и впрямь стоило бы пойти к нему, — расхохотался Балан. — Как это водится за женихами накануне свадьбы, Артур совсем извелся от волнения. Да, на поле битвы лорд наш сражается под стать самому Пендрагону, но нынче утром, готовясь к встрече с невестой, он кажется просто мальчишкой — да он мальчишка и есть!
— Лорд мой Ланселет, ты и впрямь предпочел бы находиться рядом с Артуром? — мягко осведомилась она.
Взгляд молодого рыцаря яснее слов сказал ей, что Ланселету отчаянно не хочется с нею расставаться; за какой-нибудь день-другой девушка научилась безошибочно читать эти невысказанные послания. Гвенвифар ни разу не обменялась с Ланселетом ни единым словом, которого не могла бы прокричать вслух в присутствии Игрейны и своего отца, и всех епископов Британии, вместе взятых. Но впервые в жизни Ланселет, похоже, разрывался между двумя противоречивыми устремлениями.
— Менее всего мне хотелось бы тебя оставить, леди, но Артур — друг мой и кузен…
— Господь сохрани, чтобы я когда-либо встала между вами, родич, — промолвила Гвенвифар, протягивая рыцарю миниатюрную ручку для поцелуя. — Ибо через этот брак ты становишься преданным родичем и мне, и кузеном тоже. Так ступай к лорду моему и королю и скажи ему… — Девушка помедлила, дивясь собственной храбрости: подобают ли ей такие слова? Господь помоги им всем, спустя какой-нибудь час она будет супругой Артура, что с того, ежели слова ее покажутся непомерно дерзкими, ежели подсказаны они приличествующей заботой о ее господине? — Скажи ему, что я с радостью возвращаю ему преданнейшего из конюших и что я жду его с любовью и покорностью.