Туманы Авалона

— На сей раз не умрет. Я в ранах головы кое-что смыслю. А что до телесных повреждений, так легкие не затронуты. Через день-другой он уже бегать будет.

Морщины на лице Утера отчасти разгладились.

— Если я только дознаюсь, кто выпустил кобылу… А мальчишку за то, что на Громе вздумал кататься, по-хорошему надо бы отлупить до потери сознания!

— Смысла нет. Мальчик уже поплатился за свое безрассудство и наверняка усвоил урок, если в таковом есть необходимость, — возразила Вивиана. — Однако надо бы тебе присматривать за сыном получше.

— Не могу же я сторожить его денно и нощно. — Вид у Утера был изможденный, глаза запали. — Я то и дело уезжаю на войну, а такого большого мальчишку к нянькиной юбке не привяжешь! А ведь это не первый случай — были и другие…

— Моргейна мне рассказала.

— Несчастье за несчастьем, право слово. Отец единственного сына обречен вечно уповать на милость судьбы: того и гляди беда нагрянет, — вздохнул Утер. — Но я позабыл об учтивости, родственница. Садись со мною рядом, кушай из моего блюда, если хочешь. Я знаю, Игрейна очень хотела послать за тобой, и я дозволил ей отправить гонца, но ты приехала куда быстрее, чем мы с ней предполагали… стало быть, это правда, что ведьмы Священных островов умеют летать?

Вивиана прыснула:

— Ах, если бы! Небось тогда б я не извела двух хороших пар башмаков в трясинах да топях! Увы, обитателям Авалона и даже самому Мерлину приходится путешествовать пешком или верхом, в точности как простецам. — Жрица отломила себе пшеничного хлеба и зачерпнула масла из деревянной масленки. — Тебе ли, со змеями на запястьях, верить в старые сказки! Нас с Игрейной связывают узы крови. Игрейна — дочь моей матери, так что я знаю, когда у нее во мне нужда.

Утер поджал губы.

— Хватит с меня снов и чародейства! В жизни больше не стану иметь с ними дела.

Вивиана умолкла, именно на это и рассчитывал ее собеседник. Один из слуг положил ей соленой баранины, гостья с одобрением отозвалась о вареве из свежих трав, первых в этом году. Отведав немного того и другого, Владычица отложила нож и заговорила снова:

— Уж каким бы образом я здесь ни оказалась, Утер, привела меня сама судьба, это для меня знак, что твой сын оберегаем Богами, ибо он нужен миру.

— Этой судьбою я сыт по горло, — отозвался Утер. Голос его звучал напряженно. — Если ты и впрямь колдунья, свояченица, я молю тебя: дай Игрейне какой-нибудь талисман от бесплодия. Когда мы поженились, я думал, она подарит мне много детей, раз уж родила дочь старику Горлойсу, но у нас — только один сын, а ведь ему уже шесть.

«Среди звезд начертано, что других сыновей у тебя не будет». Но Вивиана не произнесла этого вслух. А вместо того сказала:

— Я поговорю с Игрейной, нужно убедиться, не скрытая ли болезнь не дает ей зачать дитя.

— О, зачинает она с легкостью, но вот носит не больше луны или двух, а тот единственный, которого она доносила до родов, истек кровью, когда ему перерезали пуповину, — мрачно сообщил Утер. — Впрочем, родился он уродом, так что, может, оно и к лучшему; но если бы ты дала ей какой-нибудь талисман, чтобы она произвела на свет здоровое дитя… сам не знаю, верю я в такие вещи или нет, но я готов ухватиться за соломинку!

— У меня нет таких талисманов, — ответила Вивиана, искренне жалея короля. — Я ведь не Великая Богиня, мне не дано даровать или отнимать детей; да я и не стала бы, кабы и могла. Не мне вмешиваться в то, что предрешено судьбой. А разве твой священник не втолковывает тебе то же самое?

— Ну да, отец Колумба разглагольствует о том, что надо, дескать, смиряться с Господней волей, но ведь священнику не вверено королевство, в котором воцарится хаос, если я умру, не оставив наследника, — возразил Утер. — Поверить не могу, что таково желание Господа!

— Чего желает Господь, никому из нас не ведомо, — промолвила Вивиана, — ни тебе, ни мне, ни даже отцу Колумбе. Но вот что я знаю доподлинно — и для того, чтобы это понять, не нужно ни магии, ни колдовства, — должно тебе беречь маленького сына, ибо он-то и взойдет на трон.

Утер поджал губы.

— Господь да не допустит такой судьбы, — проговорил он. — Я бы горевал вместе с Игрейной, умри ее сын, и за нее, и за себя, — он славный, многообещающий мальчуган, но наследником Верховного короля Британии он стать не может. Во всем королевстве, обойди его хоть вдоль и поперек, не найдется ни одного человека, кто не знал бы, что мальчик был зачат, пока Игрейна еще оставалась женою Горлойса, и появился на свет месяцем раньше, чем должно, чтобы называться моим сыном. Да, родился он маленьким и тщедушным, это верно, правда и то, что младенцы порою выталкиваются из утробы до срока, но не могу же я разъезжать по королевству туда-сюда и рассказывать об этом всем и каждому, кто считает на пальцах, верно? Возмужав, он получит титул герцога Корнуольского, но что до Верховного короля — здесь я ни малейших надежд не питаю. Даже если он успеет вырасти, во что мне слабо верится, с его-то невезучестью.

— Он похож на тебя как две капли воды, — возразила Вивиана. — Ты думаешь, люди при дворе слепы?