Туманы осени (СИ)

- У Князя заняты обе руки, - со вздохом, снова садясь на стул, поясняет мой гость, - Чтобы воспользоваться ими, надо или меч отбросить, а это равносильно признанию поражения. Или крест, что сама понимаешь, кощунство. Вот так и будет стоять Князь, выбирать, пока не поржавеет и не рассыплется.

- А как надо было? - мне почему-то стало не по себе. Далекая история стала неожиданно близкой, а невнимание к женщине наказано, пусть и спустя века. Богине торопиться не к лицу.

- Были разные варианты. - ушел он от ответа.

- Ладно, хорошо, Макошь наказала Князя. А я-то тут при чем?

"Кеша" посмотрел мне в глаза и как-то грустно проговорил:

- Я расскажу, ты просто помни, что Макошь - Богиня. А это не всегда здорово для её окружения. Свита свитой, но Богам нужны люди. Те, кто будет не только помнить, но и использовать знания, данные им Богами. При святилищах Макоши всегда были Мудрые женщины, её служительницы, жрицы. В общем назови как хочешь. И Воины, охрана. Даже если живые обереги места, Деревья, уничтожены, пока жива память о Богине, живем и мы. Из века в век, из жизни в жизнь.

- Ты хочешь сказать... - неверяще начала я.

- Только то, что уже сказал. Почти все древние, значимые монастыри, тем более мужские, строились на святилищах Макоши. Мужское начало новой религии стремилось главенствовать над женским. Но Богиня всегда могла общаться через Мудрых женщин. Находила своё воплощение в них, в ней. Ты родилась в доме, что стоит на развалинах монастыря, а он, в свою очередь стоит на святилище Макоши. Поэтому тебе так неспокойно в это время. В твоей крови знания предков бушуют. Здесь их зовут ведьмами.

- Это в смысле, я как ведьма, хочу на метлу, и на Хэллоуин?

- Нет, зачем тебе? Просто День Макоши совсем рядом с Днем Всех Святых.

- Правда? Как интересно, я не знала, - растеряно говорю я.

- Я тебе больше скажу, день Макоши есть в каждом месяце. Такого нет больше ни у кого. Ну как, ответил я на все? - неожиданно меняет он тему - Ведь сама понимаешь, долго в этом мире я быть не могу, мы скорее тени. Твоя охрана.

- Как странно, однажды я заплатила и мне погадали на картах Таро, сказали, что я живу в двух мирах. Я тогда побежала в книжный, в отдел медицинской литературы, думала это диагноз, что-то вроде раздвоения личности, - медленно говорю я, - вот и разрешилась еще одна "непонятка".

"Кеша" рассмеялся:

- Нет, милостью Богини ты не Глас её. Ты, Мудрая женщина не только в этой жизни была. Но помнишь не предыдущие жизни, а их опыт и наработки. Потому к тебе и обращаются, и ты знаешь, как поступить. Колесо жизни, Колесо Фортуны, Прялка Макоши, как не назови, все одно. Все всегда возвращается на круги своя. Как ни бушует ветер перемен.

Мой гость неожиданно протягивает ко мне руку.

- Дай мне тот оберег, что купила у Синь - камня, - просит он.

Я послушно снимаю с шеи цепочку и протянув, с сомнением говорю:

- Там предупреждали, воину не отдавать.

- Я не заберу, - тихо откликается он и я опускаю подвеску на протянутую ладонь, - Ты бы, хозяйка, ложилась, поздно уже. Да и мне пора. Долгие проводы, лишние слезы.

- Я и не собираюсь плакать, - отвечаю запальчиво, но странно, мне действительно не хочется, что бы незваный гость уходил.

- А вдруг я о себе? - как-то грустно улыбается "Кеша".

Звонок будильника словно вышвыривает меня из глубокого сна. Надо же, обычно я просыпаюсь раньше. Оглядываюсь, не понимая, как умудрилась заснуть одетой, прямо поверх покрывала. Тру глаза, мысленно представляя, какая "панда" глянет на меня из зеркала. Будильник вновь издает рассерженный звон. Я встаю и бреду на кухню, включить чайник. Но в дверях замираю.

Перемытая посуда стоит не на сушилке, а на полотенчике, донцами вверх. Так уже давно не ставят, в моем нынешнем времени. На столе лежит оберег от Синь-камня. Но даже на расстоянии я вижу, что он стал серебряный. Я растеряно беру его в руки. Под ним записка. Она написана карандашом, почерк незнакомый, но я его читаю с легкостью.

"Ищи Ветра в поле". Стоит мне дотронуться до записки и пергамент рассыпается на глазах. Я смотрю на изгибы оберега, да, именно этот узор узкой полосой странного украшения шел через лоб той женщины на портрете, в документах. И именно потому и не стала я показывать его девочкам еще раз. Странно, похож был тот портрет на меня нынешнюю, в этом веке. В этой жизни.