Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)

— Ну-ну, — пробормотал Руберг и, подойдя к Ханнесу, осмотрел его распухшую руку. — Кровоизлияние, — заметил он.

— Как только вернетесь на заставу, немедленно обратитесь к врачу. Выдержите?

Ханнес кивнул.

Капитан сказал солдатам, чтобы они подготовили противогазы, так как обстановка может измениться и придется применить слезоточивые газы.

Ханнес лишь одним ухом слушал объяснения капитана. Он наблюдал за Митенцваем, который, оказавшись у пулемета, сразу же оживился, движения его стали уверенными. Радист передал капитану приказ из штаба. Выслушав его, он сказал:

— Товарищи, мы с вами выполнили порученное нам задание. Полоса заграждения установлена на всем протяжении. Сейчас мы направляемся в штаб батальона.

Медленно они двинулись по шоссе в обратном направлении. Ханнес смотрел на решительные лица товарищей.

«Как-нибудь позже мы встретимся с вами в других условиях, поговорим, вспомним, пошутим…» — думал Ханнес, постепенно приходя в спокойное состояние.

* * *

Когда Ханнес закончил свой рассказ, одна из учениц спросила:

— А что стало с ефрейтором Вуншлосом? Вы о нем позже что-нибудь слышали?

— Да, — усмехнулся Ханнес. — Вскоре после этого я навестил его в госпитале. Ранение его оказалось неопасным. В том же году он поступил в офицерское училище, после окончания которого сначала был назначен командиром роты, а потом начальником погранзаставы. Он обер-лейтенант, женат, у него двое детей: мальчик и девочка. На следующий год поедет учиться в военную академию. Понятно?

— Да, — ответила девушка. — Но почему вы все это так хорошо знаете?

— Потому что он женат на моей сестре. — Ханнес засмеялся.

— Вы ничего не рассказали о своей невесте и ее отце, что с ними? — спросил один из солдат.

— Служить мне оставалось немного. После демобилизации я женился на Анке. Отец ее остался в западной зоне на заводе, но через год перебежал в республику. Теперь мы с ним дружим. Работает. Год назад стал мастером, активистом. Вот так-то…

Ханнес встал и, повернувшись к лейтенанту, сказал: — У меня к тебе просьба как-нибудь поподробнее рассказать о нашей молодой армии. В сентябре в школе начинаются занятия. Я приглашу тебя как докладчика на одно из наших собраний…

Юноши и девушки не дали учителю договорить, они осаждали лейтенанта до тех пор, пока он не согласился.

Посмотрев на часы, Ульф сказал:

— Ну, нам пора, а то поезд уедет без нас.

Ученики тепло попрощались со своими шефами.

— Ты, я вижу, обошел меня в педагогике, — сказал при расставании лейтенант Ханнесу.

— Оба мы с тобой педагоги, ты — здесь, я — в школе. Детей надо научить и любить и ненавидеть.

— Это мне нравится, — улыбнулся лейтенант. — В октябре давай организуем совместную экскурсию в Бухенвальд.

— Согласен.

Учитель и лейтенант направились на КПП, где ученики прощались с солдатами.

Третья встреча

В один из летних дней 1962 года мы, сев в штабной автомобиль, поехали в северный пригород Берлина, в район железнодорожного моста, где должны были встретиться с советскими товарищами.

Фред Барлах, худощавый мужчина лет сорока с темными, но уже кое-где посеребренными волосами, начальник штаба нашего полка, сидел на заднем сиденье. Он снял с головы фуражку, чтобы ее не сдуло. В руках он держал папку с секретными документами.

С советскими товарищами мы должны были увязать вопросы взаимодействия на предстоящих учениях с советским механизированным полком, расквартированным по соседству с нашей частью. Сегодня мы ехали на рекогносцировку, чтобы все вопросы взаимодействия разрешить на местности.

Я был на десять лет моложе Барлаха и являлся офицером оперативного отдела. В руках я держал топографическую карту, на которую время от времени поглядывал, чтобы мы не заблудились.

— На следующем перекрестке нам следует свернуть направо, — напомнил я Барлаху. — А вы знаете товарищей, с которыми нам предстоит сегодня встретиться?

— Нет, — ответил он. — Я знаю, что начальником штаба полка является майор Бережной, с которым мы и должны будем выяснить все вопросы. Вот сегодня мы с ним и лично познакомимся… — Барлах откинулся на сиденье и снова попытался сосредоточиться на вопросах, которые нужно было обговорить с русскими товарищами, но это ему, видимо, так и не удалось, ибо он то и дело посматривал по сторонам.

Я тоже не мог сосредоточиться и думал о товарищах, к которым мы ехали.

«Интересно, что за человек этот майор Бережной? — думал я. — Судя по фамилии, он русский, а быть может, украинец. Но сама фамилия еще ничего не говорит…»

Впереди показался железнодорожный мост. Я посмотрел на часы и отметил, что в нашем распоряжении было еще одиннадцать минут. Мы остановились и вылезли из машины.

Шофер занялся мотором, а мы отошли в сторону.

Барлах сориентировался и, развернув карту, наносил на нее какие-то пометки. Однако долго заниматься изучением местности ему не пришлось, так как вскоре послышался шум автомобиля. Вдоль реки навстречу нам ехал советский военный газик.

Машина остановилась рядом с нашей. Из нее вышел белокурый майор. Сощурив глаза под густыми бровями, он оглядел нас, поздоровался и по-немецки сказал: