Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)

— Вряд ли врач станет требовать, чтобы ты удалил ему аппендикс, а Кольхаз — чтобы ты писал для него стихи. Все они хотят одного: чтобы их понимали… Такие, как Кольхаз, в большинстве своем люди впечатлительные, они выступают за справедливость, но порой не учитывают действительности, из которой вытекает необходимость того или иного действия. Они берут в руки газету и читают: «Нашей главной задачей является сохранение мира». А рядом с этим написано что-нибудь о маневрах, о границе по Одеру-Нейсе и о необходимости постоянно быть впереди. Но они не всегда понимают, что мы должны готовиться к войне хотя бы по той простой причине, чтобы сохранить мир.

— Да, но…

— Никаких «но»… Я уже знаю, что ты хочешь сказать. Тут помогает только терпеливое повторение одной и той же истины. До некоторых она доходит лишь тогда, когда они сами нос к носу столкнутся с суровой действительностью. Правда, позже такие скорее жизни не пожалеют, но задание выполнят.

— Это значит, я каждый раз должен искать к нему особый подход, — заключил Рэке. — Я должен его упрашивать, в то время как другим я просто приказываю, и так до тех пор, пока он не соизволит понять…

— Нет!

— Тогда что же?

— Как раз к нему-то и не нужен специальный подход, с него ты должен требовать всегда, когда считаешь нужным. Тебе, правда, будет нелегко. Он должен почувствовать твою твердость в каждом поступке. Он, разумеется, будет противиться, возмущаться, но наконец подчинится. Если при этом ты проявишь хоть немного участия к его личным интересам, ты победишь.

— Тебя послушаешь, так подумаешь, что все очень просто, — проворчал Рэке и начал листать книгу, которую Трау положил перед ним на стол.

— Совсем не просто. Напротив, будь начеку!

— Перед кем? Перед Кольхазом?

— Нет. Перед самим собой. Не думаю, что твоих знаний на него хватит. Это только начало.

Рэке кивнул. Прежде чем попрощаться, он попросил томик стихов Гёте.

— Возьми. Спросишь, если чего не поймешь, — сказал Трау.

Дойдя до двери, Рэке обернулся:

— Знаешь, мне кажется, что это будет дуэлью мнений.

— Возможно, — согласился Трау. — Только не забывай, что даже в такой дуэли бывают победители и побежденные. Смотри не окажись побежденным.

Рэке возвращался в роту. Туман сгустился, и в отдельных местах тропинку было совсем не видно.

В комнате унтер-офицеров никого не было. Рэке лег на кровать и начал читать Гёте. Читал до тех пор, пока его не сморила усталость. Книга выскользнула из рук. Была полночь. Он встал, погасил свет и вскоре крепко заснул.

3

В последующие дни погода была капризной и прохладной. Дни проходили без особых событий. Новичков познакомили с пограничной заставой и со старослужащими солдатами. Постепенно они стали привыкать к новому месту.

Рэке внимательно приглядывался к Кольхазу. Он заметил, что тот ест небрежно и без аппетита, часто стоит у окна и, погруженный в свои мысли, смотрит на приграничный лес. А на одном из занятий, когда руководитель рассказывал новичкам о традициях заставы, Рэке заметил, что Кольхаз скептически улыбался.

Однажды он увидел Кольхаза стоящим под деревом, которое уже наполовину сбросило свой осенний наряд. Солдат наклонился вперед и смотрел вдаль, затем вытащил из кармана блокнот и принялся что-то торопливо записывать.

В воскресенье перед обедом Рэке вызвали к командиру взвода. Лейтенант стоял у окна и ждал его.

— Как дела? Что делают новички? — спросил он и движением руки пригласил фельдфебеля сесть.

Рэке подобный вопрос нисколько не удивил.

— Ничего, — ответил он, — в сущности, все идет нормально. Кениг немного медлителен и любит прихвастнуть, но со временем это пройдет. Поля можно сделать моим заместителем, когда Шонер весной демобилизуется. Остается один Кольхаз…

— Как он себя ведет? — прервал его лейтенант. — Что делает?

Рэке подумал и нерешительно ответил:

— Упрямый он очень. Изображает из себя героя-одиночку и, вероятно, нравится сам себе в этой роли.

— Я случайно узнал, что на одном из литературных вечеров в своем родном городе он читал стихи. Свои стихи, которые, мягко говоря, попахивали пацифизмом. Он тогда был в отпуске, это до того, как он прибыл к нам. Любопытно, не правда ли?

Рэке опустил голову и, чувствуя себя немного смущенным, сказал:

— Одно из этих стихотворений я знаю…

— Откуда? Он вам сам его показывал?

— Нет, мне дал его бывший командир. Вот оно…

Лейтенант взял листок, сел и начал читать, а Рэке в это время рассказал ему, при каких обстоятельствах это стихотворение было написано.

— Я сознательно не сказал вам об этом, — проговорил он. — Чтобы ему не пришлось начинать у нас с чересчур тяжелым багажом.

Лейтенант задумчиво посмотрел на Рэке, прочитал стихотворение еще раз, беззвучно шевеля толстыми губами. Вернул листок со словами:

— То, что вы умолчали об этом, еще ничего не меняет. От этого не легче ни ему, ни нам. Ну, хватит об этом. Теперь, по крайней мере, ясно, о чем он думает. Возникает вопрос: как нам с вами его перевоспитать?

— Быстро перевоспитать человека нельзя, товарищ лейтенант. Для этого нужно время.

— Сколько? — спросил Альбрехт. — Как вы думаете, сколько времени?