Туманы Унарры

Телепортист зевнул, взял деньги и набрал нужную комбинацию на обшарпанном телепорте. Телепорт закряхтел, подернулся радужной пленкой, которая неравномерно колыхалась, будто от порывов ветра, и казалась не входом в пространственный туннель, а чем-то легкомысленным, вроде занавески в так любимом Гвидо заведении тетушки Фьоры. Федерико подумал, что дилижансом было бы понадежнее, а ну как местное отделение Сыска лишится еще одного офицера? Но шагнул — и вышел уже в Ровене, где пункт был не в пример больше и аккуратней, а телепорты новей и явно безопасней. Задерживаться не стал, а сразу направился к родителям Доменико, собираясь как можно скорее разделаться с неприятным поручением.

Но скоро не получилось. В доме родителей Доменико была лишь прислуга, капитан подавив малодушное желание передать известие через них и распрощаться, решил дождаться. Ожидание затянулось до вечера. Что было дальше, Федерико не очень-то любил вспоминать. Смотреть на чужое горе и понимать, что сделать ничего не можешь, — ужасно. Он выдавливал из себя «найдем», «отомстим», «такая потеря для Сыска», а на душе было пусто и мерзко, потому что никакими словами не вернуть матери сына и потому что лично он, Федерико, не видел никакого просвета в деле. Здесь впору уже надеяться, что на загадочного маньяка свалится черепица или что он по ошибке принесет в жертву себя, а не очередную инориту.

Уйти Федерико постарался как можно незаметнее, на улице помянул полковника, нехорошо помянул, в выражениях, которых обычно избегал. Но полковник был далеко и вряд ли услышал, а капитану легче не стало. Хотелось сделать хоть что-то, чтобы уничтожить гнетущую пустоту внутри. И Федерико решил по-простому — залить. Свернул в ближайший бар и опрокинул пару стопок. Пустота не заполнилась, разве что самую малость. Пришлось взять еще две. И еще. И еще…

Когда он вышел из бара, начинало темнеть. В голове была удивительная легкость и готовность к подвигам. Хотелось сделать хоть что-то хорошее все равно для кого. Поэтому, когда на него налетела незнакомая девушка, Федерико не только устоял на ногах, но смог сфокусировать на ней взгляд и спросить:

— Инорита, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Можете, — всхлипнула незнакомка. — Женитесь на мне.

ГЛАВА 2

— И все же я очень хочу, чтобы вы приехали. Для меня этот день слишком важен, и ты это прекрасно понимаешь.

Антонелла говорила со всем присущим ей обаянием, даже улыбалась, хотя все внутри сжималось от неприятного предчувствия. Родители не приедут, как ни уговаривай. Папа вбил себе в голову, что Кристиано ей не подходит, а если папа что себе в голову вбил, так даже маме иной раз выбить не получается. Хотя у нее опыта-то намного больше.

Но… папа разговаривал с ней в кабинете, а не в гостиной, и уже это говорило лучше всяких слов, что решение свое он не изменит. Родитель сложил руки перед собой на крышке письменного стола и чуть откинулся в кресле. Смотрел он не на дочь, а на ручку, которую не отложил, а продолжал держать, как бы намекая, что времени у него на всякие глупости нет.

— Нелла, я все сказал.

— Ты делаешь мне больно.

Девушка подумала, не расплакаться ли, но решила, что не стоит: отец только уверится, что она еще слишком молода и глупа.

— Как и ты. Я не для того растил дочь столько лет, чтобы она вышла замуж за афериста.

— Кристиано не аферист, у него просто был период неудач.

— Который он решил закрыть женитьбой, — закончил инор Виллани. — Нелла, я предоставил тебе все, что удалось нарыть частному детективу, если и это тебя не убедило…

— Его подставили, — убежденно сказала девушка. — Неужели ты думаешь, что Кристиано мне не рассказал? Он все рассказал. Все, что тогда случилось.

— Боюсь, что ты сейчас не способна здраво рассуждать, — инор Виллани отложил ручку и все же посмотрел на дочь. — Что за срочность с вашей свадьбой? Тебе еще год учиться, вот и перенесите на год, тогда поговорим.

— Папа, как ты не понимаешь, Кристиано нужна поддержка. Если я сейчас предложу перенести свадьбу, он решит, что даже я в него не верю.

Антонелла вспомнила расстроенное лицо жениха, провожавшего ее к родителям. Кристиано был уверен, что его не примут, и уверенность его зиждилась на отношении знакомых, которые отвернулись после того прискорбного случая с артефактами. Хотя в суде его оправдали, доказали, что на беднягу возвели поклеп, это ничего не изменило. «Нелла, твои родители меня никогда не примут, — сказал он на прощанье. — Ни сегодня, ни завтра, ни через год. Никогда. Разве что увидят, как мы счастливы вместе…»

— Чтобы поддерживать, необязательно выходить замуж. Нелла, поверь моему жизненному опыту, Кристиано Гросси — не тот инор, с которым стоит связывать свою жизнь. Он жаден и непорядочен. Ты с ним будешь несчастна. Дай Богиня, чтобы ты это поняла до того, как наступит день свадьбы, и отменила ее.

Губы Антонеллы задергались. Она не знала, чего ей больше хотелось: расплакаться или ответить какой-нибудь колкостью. Но слезы — признак слабости, а она… она должна быть сильной, должна быть достойной Кристиано.