Туманы замка Бро

Вопрос был столь неожиданным, что Тизон даже забыл на некоторое время о своей неудаче. Никогда за всё то время, что сенешаль знал Грегори, тот не интересовался тем, что ждёт его впереди.

– Тебе было бы неплохо показать себя в бою, – сказал Тизон, делая глоток из предложенного ему кубка.

– Я пытался, но ты не берёшь меня в бой.

– Потому что ты ещё слишком юн.

– Ты видел, что шотландские юноши уже сражаются и…

– … и легко могут сбить тебя с коня.

Грегори скрипнул зубами. Зло стукнул миской с ужином по столу и отвернулся к окну.

– Грегори, – Тизон вздохнул. – Сейчас не лучшее время это обсуждать, но, может быть, действительно, самое время для тебя, чтобы задать этот вопрос.

Грегори бросил на него быстрый взгляд и кивнул.

– Я посвящу тебя в оруженосцы, когда буду видеть, что ты способен отвечать за свои поступки. Когда буду видеть, что ты смотришь хотя бы на пару шагов вперёд.

– Я смотрю!

– И поэтому ты опять поссорился с лордом?

– С намес… – Грегори замолк, и злость в его взгляде сменилась задумчивостью.

– Вот видишь, – Тизон встал и подошёл к нему. – Я не говорю, что не согласен с тобой. Я просто думаю, что нельзя делать первое, что взбрело тебе в голову, вот и всё. Ты хорошо управляешься с мечом, отлично держишься в седле… но именно то, что ты не в состоянии управлять собой, привело к тому, что ты был побеждён. И мне пришлось вернуть тебя домой.

– Хорошо, – буркнул Грегори, – я понял, – и снова отвернулся к окну. Молчал какое-то время, но когда сенешаль уже стал укладываться спать, не выдержал, и произнёс: – А когда я стану оруженосцем, я смогу иметь пажа?

Тизон вскинул брови и посмотрел на него. До него начинало доходить, к чему был весь этот разговор.

– Пока ты думаешь об этом, оруженосцем тебе не стать.

– Да или нет?

– Да. Если мы с дядей Генрихом тебе позволим.

– Хорошо, – Грегори прищурился и снова уставился в полумрак двора. В том, что Тизон разрешит, сомнений не было. Но вот как отобрать Элиота у дяди – в самом деле был интересный вопрос.

– Закрой ставни, – донесся из-за спины недовольный голос Тизона. И Грегори послушно выполнил приказ.

Глава 19

В тюрьме Милдрет больше всего беспокоило, выживет она или нет. Когда же непосредственная угроза миновала, она смогла задуматься о вещах более значимых и долговечных.

Во-первых, она с неудовольствием обнаружила, что в пылу сражения потеряла оставленный матерью амулет. Это открытие основательно подпортило и без того безрадостное настроение пленницы, превратившейся разом в сироту и пажа на чужой земле, но, по сути, всё равно оставшейся пленницей.

Весть о смерти отца нанесла ещё один, куда более серьёзный, удар по её душевному равновесию – Милдрет неожиданно остро ощутила себя абсолютно бездомной, лишённой всякого места в мире и не знающей, куда податься теперь.

Легко было принимать решение о побеге, когда выбором были побег или смерть. Теперь же в голову лезли мысли о том, что она стала бы делать дальше, если бы сбежала.

Брайс вряд ли принял бы её обратно в семью. Просто потому что Милдрет была и оставалась угрозой для него и его старших друзей.

Вернувшись в Шотландию, она могла бы, пожалуй, присягнуть на верность одному из других вождей. «Например, Армстронгу», – мелькнуло в голове, и Милдрет усмехнулась про себя. Это было ничуть не лучше, чем служить англичанину, который взял её в плен.

В любом случае возможности для побега ей не представилось ни в первый, ни во второй день. Зато жизнь её оказалась не так плоха, как можно было бы ожидать.

Лорд Вьепон – как называл себя местный правитель – судя по всему, надеялся извлечь из неё какую-то выгоду как из наследницы – или заложницы. Это удерживало его от лишней жестокости какое-то время и позволило Милдрет спокойно освоиться на новом месте, привыкнуть к новым обязанностям, которые свободный Элиот мог бы счесть для себя унизительными – но с детства обученная смирению Милдрет восприняла относительно легко.

Правда, если Генрих Вьепон старался соблюдать пиетет, то его окружение делало это далеко не всегда.

В замке к Милдрет цеплялись все, вплоть до сына кузнеца, который непрестанно похихикивал то над её дикарской манерой разговаривать, то над «женоподобной внешностью». О том, что Милдрет и есть девушка, по прежнему никто н знал – и Милдрет не горела желанием это раскрывать.

Первое время Милдрет частенько оказывалась участницей драк и их же виновницей – поскольку для большинства взрослых было очевидно, что ссору мог затеять только чужак.

Ситуация заметно поменялась в октябре, когда лорд Вьепон отправил её за водой для ванны. Тут же у реки набирал в вёдра воду для кузни и сын кузнеца, Джон. Ростом он был дюймов на восемь выше Милдрет и примерно на столько же шире в плечах. Привычный к работе с молотом, он пробовал держать в руках и оружие, Милдрет же, напротив, не видела меча с тех пор, как попала в новый дом.

– Будешь своему хозяину ноги мыть? – спросил Джон, искоса поглядывая на Милдрет.

Милдрет стиснула зубы и решила досчитать до трёх.

– Хоть один поганый скотт знает своё место.