Тунеядцы Нового Моста

— В самом деле, — согласился граф и повернулся было к слуге, но его остановила Диана де Сент-Ирем.

— Не будет ли это слишком уж бесцеремонно? — с легкой иронией в голосе проговорила она.

— Господин де Шермон извинит меня.

— Так поезжайте лучше сами туда извиниться, граф; от Мовера до Морсана всего около трех миль; три мили туда да три оттуда — это пустяки для такого наездника, как вы.

Она наблюдала за ним втихомолку. Граф попался в сети.

— Отлично придумано! — вскричал он. — Я сейчас поеду и мигом вернусь.

— Я не ошиблась, — подумала Диана.

— Но чем же вы объясните столь неожиданный визит в Морсан? — печально спросила мадам дю Люк, все-таки не терявшая надежды удержать мужа, несмотря на то что сама уговаривала его ехать.

— Предлог для этого очень простой, — отвечала Диана.

— Какой?

— Ты больна, моя прелестная Жанна.

— Больна? — с беспокойством поспешно воскликнул граф.

— О, это пустяки! — сказала Жанна, поцеловав мадмуазель де Сент-Ирем. — Только твоя дружба может делать тебя такой проницательной, моя Диана; благодарю тебя.

— Утешься, сумасшедшая, — произнесла девушка самым ласковым тоном, — ваша разлука продлится недолго; вечером к тебе вернется твой прекрасный рыцарь. Довольна ты?

— Довольна и счастлива.

Дю Люк обернулся к слуге, неподвижно стоявшему за его стулом.

— Собак не нужно; скорее! Только оседлать мне Роланда, я сейчас еду!

Слуга ушел.

— Вернешься? — обратилась к мужу Жанна.

— Мигом, душа моя; чем скорей уеду, тем раньше вернусь.

— Только прежде поцелуй сына.

— Еще бы! Уехать без его поцелуя — все равно что не проститься с тобой.

— Говори так, мой Оливье, я не ревную.

Диана де Сент-Ирем побледнела и, несмотря на все усилия, не могла окончательно одолеть волнение.

Она ревновала, но к кому?

Его преподобие Грендорж немножко подозревал, к кому, и жадно следил за ней глазами.

Встали из-за стола.

— Я узнаю, зачем и куда он сегодня едет… — думала Диана, опираясь на предложенную ей графом руку, и прибавила: — А ко мне, моя Жанна, ты ревнуешь?

— Ты мой друг, моя сестра, и я люблю тебя, — заверила ее мадам дю Люк.

Они вышли из столовой.

ГЛАВА II. Где доказывается, что маленькое подспорье может принести большую пользу

Полчаса спустя граф дю Люк выехал из замка. Но он не поехал по хребту холма, прямой дорогой в Морсан, а повернул на узкую, извилистую тропинку, которая спускалась в долину и упиралась в площадь деревни Аблон. Граф так задумался, что не заметил белую фигуру, наклонившуюся со стены между двумя зубцами башни и пристально глядевшую ему вслед. Это стройное, воздушное виденье была Диана де Сент-Ирем.

Что ей был за интерес следить за графом? Она одна могла объяснить это: прелестный демон никому никогда не поверял своих мыслей.

Оливье ехал, опустив поводья и предоставляя лошади идти как знает.

Его семья, уроженцы Лимузена, пользовались некоторым влиянием в провинции во время смут, целое столетие волновавших королевство.

Отец Оливье, умерший за два года до начала нашего рассказа, оставил сыну громадное по тому времени состояние; Оливье, молодой, богатый, предприимчивый, не играл никакой роли ни в своей партии, ни в католической, а чувствовал между тем, что в нем начинает пробуждаться честолюбие и еще другое чувство, быть может; он не анализировал разнообразных ощущений, которые его волновали.

Отец был строг и никогда не допускал возражений; привычка покоряться его железной воле развила в молодом человеке слабость характера. Он отличался редкой добротой, замечательной отвагой и благороднейшим характером, но в нем навсегда осталась склонность слушаться чужих указаний, сомневаться в себе, и это сделало его беспокойным, подозрительным, нерешительным, как мы уже видели даже в пустом случае. При первом энергичном слове или намеке человека с более сильным характером он подчинялся и поступал часто против своего собственного желания.

Он и не думал получать никакого приглашения на охоту к графу де Шермону, и Бог знает, как бы ему удалось выпутаться из своей лжи, если б не вмешалась Диана. Но тут, когда дело уже обошлось и он был свободен поступить как знает, ему досадно стало и на свою собственную неловкость, и на девушку за ее вмешательство, и на графиню, зачем она так скоро согласилась с мнением мадмуазель де Сент-Ирем; мания во всем видеть непременно какую-нибудь тайную причину доводила его даже до сомнения в такой чистой, простодушно искренней любви жены, которую и сам он любил до безумия.

Мы немножко подробно описали графа дю Люка, но нам нужно хорошенько его узнать со всеми его достоинствами и недостатками, так как виновником своего несчастья был единственно он сам.

Доехав до подошвы холма, граф подогнал лошадь и остановился у трактира с ярко освещенными окнами.

На стук лошадиных копыт вышел слуга; луна светила очень ярко; узнав графа, слуга почтительно снял шапку и поспешил подхватить лошадь под уздцы. Оливье соскочил с седла.

— Подержи мою лошадь, Бенжамен, — ласково сказал он, — я на минуту.