Тунгусский метеорит и время - 101-я гипотеза тайны века

Я и «старый тунгусский волк» 21-летний Дима ЕФАНОВ (четвертый раз здесь!), оставшись одни в опустевшем салоне, еще раз поискали под сиденьями все, что могли в суматохе забыть выгрузить вниз. Нашего внутри ничего не осталось. Бдительный механик, видимо привыкший ко всякому, также просмотрел все запыленное чрево машины, наверное для того, чтобы убедиться, что мы в суматохе не выкинули в болото не выкинули какую-нибудь запчасть от вертолета. Удовлетворенный, что огромный 400-литровый бак с горючим все еще стоит на своем законном месте внутри салона, он вернулся к своей дочке-малолетке, которая все это время сидела в единственном месте, где ее не могли случайно затоптать бешенные туристы — на носовом остеклении под ногами пилотов. Девочка, вероятно, просто напросилась в полет с отцом, чтобы только не сидеть все время летних каникул в скучном поселке (потом узнали — она уговорила родителей под предлогом, что будет сверху пытаться разглядеть пропавшего в тайге одноклассника). Мы тоже расселись перед открытыми иллюминаторами, и первое что я увидел с высоты полукилометра — была большая темная тень кого-то, бегущего между деревьями. Дима понимающе кивнул головой — наверное то был мишка! Бежал он по направлению к 13-й куликовской стоянке, туда, где мы только что высадили свой маленький десант. Неужели уже учуял запах еды? Сообщить о приближении зверя мы не могли, радиостанции у высадившихся были выключены…

Вертолет вернул нас обратно в Ванавару, где мы поблагодарили, как это традиционно заведено, пилотов и отправились тормошить заспавшихся попутчиков — пора было выходить на тропу Кулика. Через час, только с приборами и минимумом еды в рюкзаках, тронулись в путь пешком. Выходя из приютившего нас на ночь полуразвалившегося грязного барака, официально называемого ванаварским общежитием, я внутренне порадовался. Накануне вечером в шутку назвал гостеприимный барак Отелем «У погибшего метеорита», теперь на неструганной стене «Отеля» красовалась именно такая надпись краской и мелом — местным скучающим школьникам название понравилось…

ТРОПА КУЛИКА.

Все 80 км по болотам и тайге запомнятся любому кто хоть раз прошел их. Если на первых же километрах в болоте отсосет подошвы у кроссовок или потеряется противокомариный репеллент, то — запомнится вдвойне. Первые 30 км до реки Чамба — по вездеходке, затем вброд через речку, ну а далее… Назвать ту тропу, по которой идешь к эпицентру, тропой — это значит назвать проселочные дороги автострадами.

Меньшая часть тропы проходит по каменистым возвышенностям и обыкновенной родной русской грязи. Большая часть пути петляет по торфяникам и мхам, которые мягко проседают под ногами, давая возможность намочить грязную обувь в воде и одновременно ее вытереть о влажные стенки мягких ям. Накидайте у себя рядом с домом на какой-нибудь ручей поролоновые листы — и вы получите полное представление о куликовской Тропе (с большой буквы!). Только просто от хождения по мокрой губке ощущения ваши будут далеко не полными. Для полноты надо еще выписать из зоопарка подходящего попутчика — весом эдак за центнер-полтора. На Тропе такие попутчики есть — местные медведи почти постоянно сопровождают вереницы исследователей. Пристраиваются сзади, и топают вперед до самой стоянки. В основном только из любопытства, но вероятнее всего — в надежде, что туристы по рассеянности потеряют по пути что-нибудь вкусненькое. Собственно говоря, когда здесь кому-нибудь искренне желают добра, то говорят: «Сухой тропы и попутного медведя!»

МЕДВЕЖИЙ КРАЙ.

Закон — тайга и медведь в ней прокурор! Фактически и практически люди в здешних краях — на правах гостей, в роли же гостеприимного хозяина (без всяких кавычек) здесь выступает Михаил Потапович (или, если по-эвенкийски — Амикан) и его многочисленное семейство. Вся бескрайняя тайга поделена между медвежьей братией до последнего болота. Например, 80-километровая Тропа Кулика проходит через 2 или 3 медвежьих участка. И на каждом из них местный хозяин обязательно унюхивал нашу приближающуюся группу (или узнавал о приезде «мужиков из Москвы» по своему медвежьему телеграфу?). О его присутствии можно было догадываться, стоило только вернуться назад и в грязи среди наших следов почти наверняка встречался след косолапого. Как хороший хозяин он не навязывал свое общество, а лишь внимательно следил за гостями, «чтобы все было в пределах допустимого». Бывалые тунгусники знают, что после ухода людей медведь обязательно обходит опустевший лагерь, но не только в поисках чего-то вкусненького — он обязательно наводит раз и навсегда заведенный порядок. С чем-то, что сооружают люди, он быстро свыкается (например, с избами, ибо знает, что внутри люди любят оставлять вкусные консервы, и медведь всегда может войти внутрь для дегустации), а с чем-то не примиряется на протяжении всей своей жизни (десятки раз сшибал лапой деревянную трубку во рту идола на Макиктенской стоянке и табличку с надписью «Болото Купальня Зоткина» возле одноименной площадки).