Туннель к центру Земли

Затем миссис Бейкер втащила Пенни на заднее сиденье, где уже лежал соседский мальчишка. Она подлезла под него, положила его голову себе на колени и коснулась лба, но распухшие пальцы утратили чувствительность. Обожженная рука мальчишки свисала с сиденья, пальцы касались пола, но она видела только его лицо. Он не сводил с нее глаз, в которых была отчаянная надежда, что скоро все закончится, что хуже, чем сейчас, уже не будет.

В больнице санитары погрузили его на каталку и увезли по коридору. Пенни с ним не пустили, оставив сидеть в коридоре перед кабинетом врача, который собирался ее осмотреть. Она сидела рядом с Бейкерами, которые до сих пор не проронили ни слова. У мистера Бейкера тряслась голова, миссис Бейкер похлопывала его по спине.

У Пенни ничего не болело, но покрасневшие руки стали в два раза больше обычного размера. Ее смущало, что скоро вся приемная пропитается вонью горелых волос. Рядом, держась за живот и раскачиваясь из стороны в сторону, сидел пожилой мужчина, и Пенни несколько раз поймала его взгляд, обращенный к ее голове.

Через несколько минут в приемную вбежала мать Пенни и, увидев дочь, вскрикнула:

— Детка моя, что с тобой? Посмотри, что стало с твоими волосами!

Она взяла Пенни за плечи и принялась вертеть ее голову, ища следы ожогов.

— Сейчас скажу медсестре, чтобы тебя приняли без очереди, — сказала она и бросилась к стойке дежурной.

Миссис Бейкер погладила Пенни по спине.

— Мальчишка поправится. Мистер Бейкер успел сбить пламя. И ты поправишься, девочка моя. Все образуется.

Мистер Бейкер снова принялся трясти головой, и на этот раз жена ущипнула его за плечо.

Врач наложил на руки и левую половину головы Пенни толстый слой белой мази.

— Тебе повезло, что огонь не задел кожу, — сказал он.

Когда врач закончил, Пенни спросила мать, может ли она остаться в больнице с соседским мальчиком, но мать сказала:

— Приехала его бабушка, а нам пора домой. Тебе нужно выспаться, а потом мы подумаем, что делать с твоими волосами.

В приемной Пенни увидела бабушку — выпрямив спину, как тогда на футболе, она сидела напротив кабинета: волосы всклокочены, из-под пальто торчит голубая ночная рубашка. Она не смотрела на Пенни, просто сидела, глядя в одну точку, прямая и молчаливая.

В эту ночь Пенни спала с матерью, вложив руки в пластиковый пакет, чтобы не испачкать простыни мазью. Мать держала ее за руки, и, просыпаясь ночью, Пенни недоумевала, что делает в материнской постели? Ей снилось, что соседский мальчишка собирает хворост, чтобы запалить костер. Во сне он не разговаривал с ней, а все подкладывал и подкладывал ветки, пока Пенни не стало казаться, что громадная башня из хвороста опрокинется и разлетится по двору, но досмотреть сон Пенни так и не успела, проснувшись от солнечных лучей, заполнивших комнату.

За ночь руки Пенни уменьшились в размерах, теперь они саднили и чесались, но по крайней мере к ним вернулась чувствительность. Она почесала голову, и клочки обожженных волос, хрустя, посыпались на колени.

Мать еще спала. Пенни встала и прошла в ванную. Заглянув в зеркало, она себя не узнала. Слева торчала щеточка волос высотой в дюйм. Пенни начала плакать, но скоро поняла, что слезами горю не поможешь. Тогда она вынула из шкафчика ножницы и принялась срезать пряди с правой половины головы. Волосы падали на пол аккуратной кучкой. Затем Пенни достала машинку, которой мать стригла отцовские волосы, и приладила насадку. Начала она с левой, обожженной половины, желтоватые клочки липли к щекам, но она упрямо водила машинкой ото лба к затылку. Покончив с левой половиной, Пенни услыхала шорох, поняла, что мать проснулась, и, торопясь, добрила правую половину.

Войдя в ванную, мать вскрикнула, словно из нее разом вышел весь воздух, и попыталась вырвать машинку из рук Пенни. Пенни не сопротивлялась. Она была уверена, что мать начнет плакать, но та удивила ее: дотронулась до лица Пенни, повертела ее голову из стороны в сторону, словно прихорашивалась у зеркала, несмело улыбнулась и заявила:

— Красиво.

Пенни оглянулась. Ей нравился новый облик. Глаза стали больше и выразительнее, а еще у нее оказались очень изящные уши, раньше закрытые волосами. Пенни стала похожа на мальчишку. Она еще долго всматривалась в себя, привыкая к новой внешности. Когда она провела ладонью по гладкой коже затылка, то заметила в зеркале, как мать вздрогнула.

Пенни не видела соседского мальчишку три дня.

— Ему лучше, но у него могут быть неприятности. Он нанес ущерб собственности и поставил под угрозу жизни людей, — только и сказала мать.

Пенни было достаточно знать, что он идет на поправку. Мать разрешила ей неделю не посещать школу, и по утрам Пенни валялась в кровати, пока та не уходила на работу. Когда гул мотора стихал, Пенни устраивалась перед окном и смотрела на соседский дом. Трава под деревом выгорела, и вместо «Пенни» теперь читалось «Пни», но перед ее глазами по-прежнему стояла та первая, синевато-белая надпись.