Туннель в небе. Есть скафандр – готов путешествовать

– Извини, амиго, мне тоже нелегко тебя понимать. – Я повторил на латыни, потом прикинул различия и добавил на самодельном промежуточном наречии: – Говори помедленнее, хорошо?

– Я говорю так, как желаю. И не смей называть меня «амиго»; я римский гражданин, поберегись.

Это, конечно, вольный перевод. Думаю, совет римлянина звучал грубее. Он был похож на одну испанскую фразу, несомненно очень неприличную.

– Что он говорит? – допытывалась Чибис. – Это же латынь, да? Переведи!

Я был рад, что она ничего не поняла.

– Ужели, Чибис, не знакома ты с языком поэзии и науки?

– Слушай, не умничай! Скажи!

– Не лезь, малявка. Потом переведу. Я и так за ним не успеваю.

– Что за варварская тарабарщина? – надменно вопросил римлянин. – Говори разумно, не то получишь десять ударов мечом плашмя!

Казалось, он опирался на воздух. Я потрогал. Воздух оказался твердым; я решил не обращать внимания на угрозы.

– Разумнее у меня не получается. Мы говорили между собой на своем языке.

– Хрюкают только свиньи. Пользуйся латынью, если способен. – Он посмотрел на Чибис, будто только что ее заметил. – Твоя дочь? Не продашь? Было бы у нее на костях мясо, дал бы полдинария.

Чибис взбеленилась.

– Это я поняла! – рявкнула она. – Выходи и защищайся!

– Скажи это по-латыни, – посоветовал я. – Если поймет, наверное, отшлепает.

Она немного сконфузилась.

– А ты ему позволишь?

– Ты же знаешь, что нет.

– Пошли обратно.

– Я это предлагал и раньше. – Я повел ее мимо убежища пещерного человека к нашим апартаментам. – Чибис, я вернусь и потолкую с благородным римлянином – может, что интересное узнаю. Не возражаешь?

– Конечно возражаю!

– Будь умницей, солнышко. Если бы эти арестанты представляли угрозу, Мамми предостерегла бы нас. А она лишь сказала, что здесь есть земляне.

– Я пойду с тобой.

– Зачем? Я расскажу тебе все, что выясню. Может быть, поймем, что это все означает. Как здесь оказался римлянин? Его продержали в холодильнике пару тысячелетий? Когда он очнулся? Известно ли ему что-то, чего не знаем мы? У нас неприятности, и нужна вся информация, какую только можно добыть. Ты здорово поможешь, если не будешь соваться. Боишься – позови Мамми.

Она накуксилась:

– Я не боюсь. Ладно, будь по-твоему, раз ты так хочешь.

– Хочу. А ты пока пообедай.

Собаколикий троглодит не показывался; впрочем, я и не приближался к его двери.

Интересно, если корабль способен мгновенно прыгать через пространство, не может ли он точно так же проскакивать по шкале времени? Не противоречит ли это математике?

Легионер у своей двери все еще подпирал стенку. Он взглянул на меня:

– Я приказал тебе быть здесь. Ты что, не слышал?

– Слышал, – подтвердил я. – Но с такими манерами ты ничего не получишь. Я тебе не раб.

– Твое счастье!

– Поговорим мирно? Или я ухожу.

Он оглядел меня.

– Мир. Только не шибко умничай тут, варвар.

Его звали Юнио. Он служил в Испании, в Галлии, потом перешел в Шестой легион – «Победоносный», известный, как он считал, каждому варвару. Этот легион квартировал в британском Эборакуме, к северу от Лондиниума. Юнио заслали в глушь, но зато повысили в звании до центуриона (он произносил «кентурио») – что-то вроде старшины роты. Ростом он был ниже меня, но я не хотел бы встретиться с ним в узком переулке. Да и в широком тоже.

Он имел самое низкое мнение о бриттах и о варварах вообще, включая мою персону («тут ничего личного – кое с кем из варваров я даже дружу»), о женщинах, британском климате, умниках и жрецах. Напротив, хорошо отзывался о Цезаре, Риме, богах и собственном профессионализме. Армия уже не та, что раньше, а все потому, что всяк прохвост норовит стать римским гражданином.

Он нес караул на стене, охраняя ее от варварских набегов – отвратительный сброд, мечтающий накинуться, перерезать горло и сожрать тебя. Без сомнения, так однажды и случилось, и он оказался в мире теней.

Я решил, что он говорит о стене Адриана, но нет, он служил в трех днях пути к северу, там, где почти сходятся моря. Климат в тех краях ужасный, а туземцы – кровожадные звери, которые раскрашивают свои тела и не ценят цивилизацию. Можно подумать, орлы Рима собираются украсть их вонючий остров. Провинциалы… вроде тебя. Да ладно, без обид.

Тем не менее Юнио пустил в Британии корни. Купив в жены маленькую варварку, он с нетерпением ждал перевода в гарнизон Эборакума. Но не дождался. Юний пожал плечами.

– Как знать, если бы я внимательнее относился к омовениям и жертвоприношениям, возможно, фортуна не отвернулась бы от меня. Но я считал, что если ты выполняешь служебный долг, опрятен и следишь за оружием, то остальное – не твоего ума дело. Осторожнее с этой дверью; она заколдована.

Чем больше он говорил, тем легче было его понимать. Окончания «-ус» он заменял на «-о», слова были не совсем те, что в «Записках о Галльской войне», лошадь называлась не «эквиус», а «кабалло». Мешали идиомы, латынь была разбавлена десятком варварских наречий. Но и в газете можно вымарать каждое третье слово – а смысл останется.