Туннель в небе. Есть скафандр – готов путешествовать

– Да, насчет Чибис – если появятся педагогические трудности, у вас есть маяк. Мамми сумеет ее укротить.

– Мм… Это мысль.

– У Чибис ни разу не получилось ее переспорить. Да, чуть не забыл. Кому можно рассказывать? Не о Чибис. Обо всем.

– Разве не понятно?

– Сэр?

– Да говори что хочешь и кому хочешь. Язык не сотрешь, не беспокойся. Тебе почти никто не поверит.

Домой я полетел реактивным самолетом – это очень быстрый транспорт. Профессор Райсфельд всучил мне десять долларов, когда узнал, что у меня с собой только доллар и шестьдесят центов, так что на автобусной станции я постригся и купил два билета до Сентервилла, чтобы не засовывать Оскара в багажный отсек; там он мог пострадать. Самый большой плюс стипендии в том, что теперь не нужно продавать Оскара. Да я и так бы не продал.

Сентервилл выглядел прелестно – от вязов над головой до выбоин под ногами. Водитель остановился возле дома – из-за Оскара; его неудобно нести. Я прошел в сарай, повесил скафандр, сказал, что еще наведаюсь, и направился к черному ходу в дом.

Мамы не было; папа сидел в кабинете. Он поднял голову от книги:

– Привет, Кип.

– Привет, пап.

– Как съездил?

– Да ты знаешь, я не был на озере…

– Знаю. Звонил доктор Райсфельд, рассказал все подробно.

– А… В общем, удалась поездка…

Я заметил, что он держит том «Британики», раскрытый на статье о Магеллановых Облаках.

Папа поймал мой взгляд.

– Я их никогда не видел, – с сожалением произнес он. – Возможность была, но по горло дел… а единственная свободная ночь выдалась пасмурной.

– Когда это, папа?

– Еще до твоего рождения, в Южной Америке.

– Я и не знал, что ты там побывал.

– Одно правительственное задание… в общем, работа «плаща и кинжала». О таком не распространяются. Они красивые?

– Ну, не очень. – Я взял другой том, открыл на статье «Туманности» и нашел Большую туманность Андромеды. – Вот она действительно красива. Так и мы выглядим.

Папа вздохнул:

– Неплохо, должно быть, выглядим.

– Да. Я тебе все потом расскажу. У меня и пленка есть.

– Не спеши. Ты проделал долгий путь. Триста тридцать три тысячи световых лет, верно?

– Да нет, вдвое меньше.

– Я имел в виду – туда и обратно.

– А-а-а… Но обратно мы летели другим путем.

– То есть?

– Не знаю, как объяснить, но для этих кораблей кратчайшим путем назад является длинный кружной. Летишь прямо и снова оказываешься в исходной точке. То есть не совсем прямо, из-за кривизны пространства, – но настолько прямо, насколько возможно. Так что все возвращается к нулю.

– Большой космический круг?

– Ну да. Круговой путь по прямой линии.

– Мм… – Он задумчиво нахмурился. – Кип, а каково расстояние по окружности Вселенной? Предел красного смещения?

Я затруднился.

– Пап, я спрашивал, но не понял ответа. – (Мамми сказала: «При чем здесь расстояние, когда там нет ничего?») – Это не расстояние, а скорее состояние. Я ведь не летал; я просто оказывался. Ты не проходишь сквозь, а скользишь по краю.

– Мне следовало бы помнить, что математический вопрос не задают словами, – упрекнул себя отец.

Я уже хотел сослаться на доктора Брука, когда вошла мама и проворковала:

– Привет, мои дорогие!

На долю секунды мне показалось, что это Мамми.

Она расцеловала нас.

– Я так рада, что ты дома, милый.

– Э-э-э… – Я взглянул на папу.

– Она знает.

– Да, – ласково подтвердила мама. – Куда бы ни отправился мой сын, главное, чтобы он благополучно вернулся домой. Я уже поняла, что ты сможешь побывать везде, где захочешь. – Она погладила меня по щеке. – А я всегда буду гордиться тобой. Я сходила на угол за отбивными.

Назавтра был вторник, и я спозаранку пошел на работу. Как и ожидал, увидел стойку с газировкой в жутком беспорядке. Я надел белый пиджак и приступил к уборке. Мистер Чартон разговаривал по телефону; наконец он положил трубку и подошел ко мне.

– Хорошо съездил, Кип?

– Отлично, мистер Чартон.

– Кип, я хочу тебе кое-что сказать. Ты все еще мечтаешь попасть на Луну?

Я опешил. Потом сообразил, что он ничего не знает. Что ж, я ведь не успел как следует рассмотреть Луну, поэтому не отказался бы побывать там. Впрочем, теперь можно не торопиться.

– Да, сэр. Но сначала окончу университет.

– Я это и имел в виду. Знаешь, у меня нет детей. Если тебе нужны деньги, скажи.

Раньше он намекал на фармацевтическую школу, только не делал таких предложений. И только вчера вечером папа проговорился, что оформил страховку на образование еще в день моего рождения, но ничего мне не говорил – выжидал, когда я встану на собственные ноги.

– О-о-о, мистер Чартон, это ужасно любезно с вашей стороны!

– Мне нравится твое стремление к знаниям.

– Вообще-то, у меня уже все улажено, сэр. Но когда-нибудь может понадобиться заем.

– Или не заем. Скажи, если понадобится.

Мистер Чартон отошел. Было видно, что он расстроен.

Я работал в теплом полумраке, иногда трогая карман, где лежала «счастливка». Вчера вечером я дал маме и папе приложить ее ко лбу. Мама заплакала. Папа торжественно изрек: «Я начинаю понимать, Кип». Надо будет как-нибудь подсунуть «счастливку» мистеру Чартону.

Я начистил краны до блеска и проверил кондиционер. Все в порядке.