Тупик Гуманизма

Центурион Литот выждал, пока отклеится дверца – и полез наружу. «Осторожно!» – полыхнуло в очках: он вовремя пригнул голову… Надо же, едва не разбил лоб о стальную притолоку – загляделся в очковые экраны. Это нормально: разработчики телеока предупреждали, что поначалу многие пользователи будут путать реальности и наталкиваться на стены.

Как только левый ботинок центуриона коснулся решетчатого пола, контур выходного шлюза высветился ярче. Порфирий взмахом руки попрощался с машиной – услышал, как щелкнули блокираторы на дверях – и пошел к выходу. В очках, тем временем, возникла цветная карта-схема, на которой желтой ползущей оспинкой было отмечено местонахождение центуриона.

«Осторожно! Низкая притолока выходного шлюза. Держите голову ниже», – мелькнуло в нижней части очков. Квестор хмыкнул, покорно нагнул голову и пошел туда, куда вела его белая подмигивающая стрелка.

KOHKУРC НАЧИНАЕТСЯ

В гостевом вестибюле было очень просторно, очень прохладно и пусто. Интерьер был оформлен в классическом древневавилонском стиле: огромные светильники в виде львиных лап, удерживающих в когтях горшки с пылающими углями, красноватые каменные плиты с крылатыми быками на стенах, холод и полумрак – ни души. Это был настоящий портал с доброй полусотней одинаковых дверей, темневших в стенах гексагональной залы. Порфирий порадовался, что надел компьютерные очки: спросить дорогу было не у кого. А белая стрелочка услужливо указала Литоту на одну из дверей:

«За этой дверью находится галерея имени сэра Гамильтона, ведущая в южную секцию. Вам лучше поспешить, до назначенного времени остается 10 минут».

Дверь бесшумно раздвинулась, тяжкие створки въехали в пазы с удивительной легкостью. Галерея сэра Гамильтона представляла собой длинную анфиладу одинаковых комнат. На стенах поблескивали витрины с древними манускриптами, а в центре каждой комнаты возвышалось почерневшее от времени кресло с очень высокой спинкой, в которую была вмонтирована тусклая старинная лампа для чтения.

«Это читальный зал имени Вольтера. Это читальный зал имени Руссо. Это читальный зал имени Радищева…» – мигали в очках пояснительные надписи. Порфирий шел быстро, нигде не задерживаясь: он уже увидел яркий электрический свет в конце анфилады. Так и есть, это лифты.

Его шаги гулко защелкали под сводчатым потолком лифтового зала. Сразу пять или шесть кабин приветственно распахнули черно-красные бархатные пасти. Литот шагнул в ближайшую – встал у зеркала и, глубоко вздохнув, задержал дыхание. Нельзя так волноваться, это недопустимо для чиновника, достигшего 28-го градуса Гильдии Гнева. Он должен, он обязан сохранять полнейшее самообладание. Как древний эллин перед лицом персидской конницы. Как самурай за штурвалом истребителя, падающего на русский эсминец.

Двери раскрылись на совсем новом уровне, и Порфирий едва не задохнулся от яркого света, музыки, тугой волны восхитительных запахов… Голова пошла кругом от блеска бриллиантов в женских волосах, от золотой рези в глазах, от блистания снежных улыбок, обнаженных дамских плеч и загорелых впалых животиков – бал, настоящий великосветский бал! Лифт раскрылся прямо в сад – все было зелено от листьев, усеянных алмазными каплями благоуханной росы, от сочного сплетения толстых лиан, по которым скользили перламутровые улитки и маленькие бирюзовые змейки – а между листьями, между цветами – кавалеры в оранжевых смокингах, дамы в роскошных джинсах и строгих купальных костюмах, живые музыканты и стюарды с каскадом золотых бокалов на бликующих подносах! Литот машинально вышагнул из лифта, будто окунулся в озера света, и звуков, и запахов – что это, куда он попал?

«Это зал торжественных приемов имени Максимилиана Робеспьера», – настойчиво мигала надпись в очках, он насилу заметил ее. – «Вам направо и далее по коридору, десятая дверь по левую руку».

Восхищенно оглядываясь на мелькавшие среди растений фигуры праздных граждан, Порфирий не без сожаления двинулся направо – в заросли искусственных пальм, где на него немедленно набросились ряженные купидонами официанты с кушаньями на подносах. С трудом пробившись сквозь золотистую толпу хохочущей прислуги, Порфирий очутился в темном и тесном коридоре, казавшемся весьма мрачным по контрасту с тем, что происходило в зале имени Робеспьера. Вот и десятая дверь по левую руку… Над дверью – небольшой экранчик с надписью: «ИДЕТ АУДИЕНЦИЯ».

Пожав плечами, Литот отважно приблизился – дверь почувствовала его и распахнулась, пропуская в ярко освещенную комнату, оформленную удивительно непримечательно – совершенно так же, как миллионы других, самых обычных ведомственных приемных: дежурные фрейдистские панно на стенах, непременная статуя ведомственного божка с двумя-тремя кровавыми кусками жертвенного мяса на мини-алтаре, скучнейший триллер на экране для ожидающих своего часа посетителей и сохнущие мутогруши на блюде.