«Спекуляции и погоня за наживой — катастрофа для бизнеса, — утверждал Г. Форд. — Бизнес зажат в «финансово-юридических тисках»… «банкир или юрист на посту руководителя — настоящая катастрофа»… «этому поколению не выжить без глубокой веры, искреннего убеждения в том, что в основе производства должны лежать принципы справедливости, добродетели и гуманности»{1292}.
Все эти меры будут использованы Ф. Рузвельтом в его «Новом курсе» — в его
Подобные обвинения не остались без ответа со стороны приверженцев кейнсианской теории, например, одного из наиболее авторитетных из них Дж. Стиглица. «Во время Великой депрессии государственные расходы не дали ожидаемого эффекта… они не вытянули страну из Великой депрессии: Соединенные Штаты фактически не смогли выйти из Великой депрессии до Второй мировой войны, — подтверждал Дж. Стиглиц, — Но причина этого в том, что Конгресс и администрация Рузвельта действовали нерешительно. Стимулирующие меры не были тогда достаточно сильными»{1293}.
На деле, проблема, очевидно глубже и заключается в том, что экономическая система, выведенная из равновесия, после снятия возмущающего усилия не возвращается в исходное состояние (равновесного спроса), а либо деградирует, либо подобно маятнику отклоняется в противоположную сторону с пропорциональной амплитудой отклонения. Как следствие, перед Рузвельтом стояла задача не столько стабилизации экономики, сколько предупреждение установления в США либерально-фашистской диктатуры либо развязывания в США новой гражданской войны.
Экономисты не могли успокоиться на полумерах борьбы с кризисом, они искали методы предупреждения их как таковых. В изложении Дж. Кейнса эта мысль звучала следующим образом: «Эффективное средство борьбы с экономическими циклами нужно искать не в устранении бумов и установлении хронической полудепрессии, а в том, чтобы устранить кризисы и постоянно поддерживать состояние квазибума»{1294}.
Соответственно каждая школа предлагала свои рецепты «квазивечной молодости».
Представители австрийской монетарной школы, как отмечалось выше, настаивали на том, что вся проблема кризисов исходит от государства и центральных банков. Не случайно их рецепт борьбы с циклами заключался в отказе от централизованной банковской системы и радикальном снижении роли государства. Свободный рынок, основанный на золотом стандарте, по мысли либерал-анархистов, должен был сам все расставить на свои места. Наиболее точно эту мысль передавал один из последователей австрийской школы М. Ротбард утверждавший, что государство надо вообще отменить.
Политэкономисты в лице К. Маркса и Ф. Энгельса предлагали свой рецепт. Для того чтобы избежать возникновения кризисных диспропорций между спросом и предложением они предлагали перейти от рынка к государственному централизованному, плановому управлению экономикой, от капитализма к бесклассовому обществу.
Таким образом, в качестве эликсира «квазивечной молодости» человечеству предлагался выбор между социал-дарвинизмом либералов и плановым равенством марксистов. Конечно, найдется немало сторонников правого или левого радикализма, отдающих предпочтение одной из этих схем, однако в случае, если они станут единственным эликсиром, то тогда история человечества остановится по-настоящему.
Рекомендации самого Дж. Кейнса занимали промежуточное место и сводились к усилению регулирующей роли государства в экономике, порой напоминая адаптированные к рынку постулаты марксизма. Не случайно Кейнса не раз обвиняли в пропаганде социалистических идей. Однако, по мнению Стиглица, здесь не было ни грана идеологии, просто «Кейнс пытался спасти капитализм от самого себя»{1295}. Кейнсианство обещало минимизировать риск скатывания к новой депрессии.