Тупиковая ветвь (СИ)

— Так я предупреждал, что здесь именно этим и занимаются, — недоумённо проворчал Бирюк, спустившись с крыши броневика по боковой лестнице.

— Чем этим?

— Как чем? Ебуца постоянно.

— Кибуц — это коммуна на иврите, дятел!

— Кто дятел? Я дятел? — вспылил пулемётчик, — У тебя на «козле» какого уровня броня? 7,62 на 54 выдержит? Щас решето из тачки сделаю!

— Брейк! — рявкнул Шрам, — Вас растрясло или пар в голову ударил?! Бирюк, иди искать свою подружку и подробно узнай, зачем сюда наведывался Брюс. Сомневаюсь, что потрахаться.

Когда пулемётчик ушёл, поманил Клеща и Амбу.

— Кто-нибудь бывал здесь раньше?

— Исключительно по долгу службы, — откликнулся начальник ЧОПа, но глазки над маской подозрительно забегали.

— Обрисуй, как устроен быт поселения.

— Как в цыганском таборе. Жилые дома по кругу. В центре площадка для толкания речей и проповедей. Что-то вроде летней эстрады, как в старых советских фильмах.

— Дома капитальные?

— На кой им? Они же в любой момент готовы сорваться с места и уйти за Оку. Стандартные бытовки. В слободу их поставляли регулярно, но народ, поняв прелесть зданий из кирпича, да с погребом, часто отказывался. Особо ушлые начали перепродавать излишки на сторону. Да, в общем, обычное дело.

— А забор для чего?

— Чтобы бродячих хищников и мутантов сдерживать. Залётные шайки грабителей эта преграда не остановит.

— Наоборот, раззадорит, — подтвердил Амба, — Это третья обитель. Первые две сожгли подчистую. Не от ненависти, а от обиды, что поживиться нечем. Сколько сил потратили, чтобы захватить поселение, а у них в амбаре мышь повесилась. Вот и срывали злобу. Сейчас всё устаканилось. Слух о коммуне разнесли далеко, и любые мародёры знают, что у монахинь брать нечего.

— Ангел! — вспомнил сержант о пользе тактических занятий, — Каков самый предпочтительный план штурма? Учитывай, что противник хорошо вооружён и готов к обороне.

— Протаранить забор машиной и гасить всех подряд, — похвастался своим боевым опытом здоровяк.

— Провести разведку дронами, затем сделать подкоп. Ночью тихо вырезать всех, не применяя огнестрельного оружия.

— Пять с плюсом, — одобрил сержант, — Запускай «птичку».

— Может не будем землю копать после сауны? Я только чистые трусы надел! — взмолился Амба.

Бирюк вернулся минут через сорок, когда основательно начало темнеть. Вид у него был расслабленный и умиротворённый.

— Здесь разместилась семейка из недавнего обоза. Мигранты. Держаться обособленно, ни с кем душа в душу не общаются. Вроде как уехали из мегаполиса, потому что разочаровались в людях. Ищут уединения и бла-бла-бла. Настя ничего толком не знает, но версий накидала кучу. Вот к ним-то и приезжал Брюс. О чём-то шушукались в вагончике, иногда вместе присутствовали на проповеди или на совместном обеде. Всё. Потом он сгружал подарки настоятельнице и уезжал. Это, вроде, плата за постой.

— Негусто, но весьма загадочно, — констатировал Шрам, — Мне нужно повидаться с этой семейкой. Задать пару вопросов. Проводи, Бирюк. Остальным, быть на чеку! Возможно, настоятельница будет против нашего общения.

Дежурный на КПП сидел для вида. Таких держат только щеколду поднимать, да плату за парковку взимать. Бирюка он знал, а о цели Шрама даже не поинтересовался. Полное равнодушие.

Вагончик протеже Брюса оказался почти с краю. Удобно для тайных встреч, если не хочешь привлекать внимания. Однако, предположения о принадлежности мигрантов к касте чернокнижников, пришлось отбросить. Профессиональная память бывшего розыскника, мгновенно признала мужичка, лузгающего семечки на лавке возле крыльца с навесом.

Ошибки быть не могло. Это тот самый глава семейства, с которым Шрам прибыл в Костоломовку. Тогда в обозе вместе с ним ехали жена и дети. Сын, по виду совершеннолетний, и дочь, на год младше брата.

Бирюк уже хотел поприветствовать мужика, когда сержант дёрнул за локоть и тихо приказал:

— Возвращаемся!

Боец растерялся, не ожидая подобной реакции командира, но, послушно развернувшись, зашагал обратно к КПП.

— Познакомь со своей Настёной, — пройдя несколько шагов, изменил решение Шрам.

Бирюк пожал плечами и направился к противоположному полукругу бытовок.

Анастасия оказалась говорливой и смешливой женщиной лет тридцати. Среднего роста, пухленькая, с выдающимся бюстом, который подчёркивала полураспахнутой курткой и глубоким вырезом платья. Волосы красила под платиновую блондинку, а маску не носила принципиально. Скорее всего местная традиция, педалирующая тему безысходности и обречённости человеческого рода. Одним словом, наглядная пропаганда фатализма.

После приветствия и представления друг другу, Настя вежливо пригласила в дом, демонстрируя гостеприимство и радушие. Не стала задавать вопросов по поводу странной формы своего дружка и наличия оружия. Любопытство столь явственно читалось на её миленьком личике, что сержант высоко оценил выдержку сектантки.

— Что ещё можешь сказать за тех мигрантов, что поселились недавно в вашей обители? — спросил Шрам, присаживаясь на лавку.

— Так всё уже рассказала Илюше, — удивилась хозяйка, подбрасывая веток в самовар.