Тупое орудие

Мистер Бадд, вскочивший с кресла-вертушки и бросившийся навстречу посетителю, настолько точно соответствовал нарисованному сержантом Хемингуэем портрету, что Ханнасайду пришлось подавить улыбку. Это был низенький толстенький человечек с маслянистой кожей, избыточная приветливость его действовала угнетающе. Он потряс руку Ханнасайду, усадил его в глубокое кресло, предложил ему сигару и несколько раз повторил, что очень рад его видеть.

– Я очень рад, суперинтендант, очень, – сказал он. – Какая чудовищная трагедия! Какое кошмарное происшествие! Я был потрясен до глубины души. Как я сказал в Скотленд-Ярде сержанту, меня это прямо подкосило. Подкосило, – произнес он с чувством. – Ибо я уважал мистера Флетчера. Да, сэр, я уважал его. У него был Ум. Он знал толк в Финансах. Я все время говорю себе: у мистера Флетчера был Нюх. Это точное слово. И вот – его нет.

– Да, – бесстрастно сказал Ханнасайд. – Вот именно. Как я понимаю, вы сделали с ним немало дел?

Одним взглядом маленьких хитрых глазок и характерным жестом мистер Бадд ухитрился выразить и согласие и несогласие.

– Какого рода были эти дела? – спросил Ханнасайд.

Положив руки на поверхность стола, мистер Бадд подался вперед и ответил почти шепотом:

– Сугубо между нами, мистер Ханнасайд! – он искоса посмотрел на Ханнасайда. – Вы меня поняли? Дела моих клиентов, особенно дела мистера Флетчера, я не открыл бы ни единой душе на свете, но, когда случилось такое, я понимаю, что здесь надо вести себя иначе. Я осторожен. Мне надо быть осторожным. Если б я не был осторожным, где бы, вы думаете, я был? Вы не – знаете, я не знаю, но только не там, где я сейчас. Но я всегда на стороне закона. Я знаю, что мой долг помочь полиции всем, чем могу. Мой гражданский долг. Поэтому я нарушу мое обычное молчание. Вы широко смотрите на вещи, мистер Ханнасайд. Вы человек огромного опыта. Вы знаете, что «Файнэншл ныоз» сообщает не обо всем, что происходит в Сити. – Он затрясся от собственного остроумия и прибавил: – Отнюдь не обо всем!

– Я, разумеется, сознаю, что на месте мистера Флетчера – он, кажется, входил в правление ряда компаний – не слишком щепетильный человек мог прибегать к услугам посредника для скупки акций, когда не желал, чтобы об этой операции стало известно, – ответил Ханнасайд.

– Вы знаете все, мистер Ханнасайд, – заморгал мистер Бадц. – Но в общем так оно и есть. Вы можете не одобрять этого, я могу не одобрять этого, но, в конце концов, какое это имеет к нам отношение?

– Это имеет к вам такое отношение, что у мистера Флетчера было обыкновение поручать такие дела вам.

– Совершенно верно. – Бадд кивнул. – Не отрицаю. Какой смысл отрицать? Мое дело – выполнять указания моих клиентов, и именно это я и делаю, мистер Ханнасайд, и не задаю вопросов.

– Думаю, что не всегда, – сказал Ханнасайд.

– Что вы хотите сказать? – Бадд выглядел оскорбленным. – Послушайте, такого еще мне никогда не говорили. Мне это не нравится, мистер Ханнасайд. Совсем не нравится.

– Но вы же сами вчера сказали сержанту Хемингуэю, что не выполнили некоторые указания мистера Флетчера.

Исчезнувшая с лица Бадда улыбка появилась вновь. С очевидным чувством облегчения он откинулся на спинку кресла:

– Ну-ну-ну-ну! Это преувеличение. Да, всего лишь небольшое преувеличение, уверяю вас! Я сказал сержанту только то, что между мистером Флетчером и мной произошла размолвка. – В чем заключалась эта размолвка? – спросил Ханнасайд.

– Имейте хоть немного сердца, суперинтендант! – Голос мистера Бадда звучал укоризненно. – Вы же не ждете, что человек в моем положении раскроет вам суть строго конфиденциальной сделки. Это было бы нехорошо. Недостойно.

– Вы ошибаетесь. Я жду именно этого. Чтобы не тратить время попусту, я сразу скажу вам, что в настоящий момент личные бумаги мистера Флетчера находятся в распоряжении полиции. Больше того, все, о чем вы откажетесь говорить, скажут мне ваши бухгалтерские записи.

Взгляд Бадда выразил еще больший укор; тихо, скорее грустно, чем сердито, он проговорил:

– Ну, суперинтендант, вы же знаете, что не можете так командовать мной. Вы человек разумный, я человек разумный, какой же смысл обходиться со мной так сурово? Нет, я вас спрашиваю!

– Вы еще поймете, что в моей власти обходиться с вами чрезвычайно сурово, – жестоко ответил Ханнасайд. – По вашим показаниям, вы посетили мистера Флетчера в вечер убийства; вы признаете, что между вами произошла ссора…

– Не ссора, суперинтендант, не ссора!

– … что нет свидетелей, которые подтвердили бы, что вы ушли из дома в указанное вами время. Кроме того, в бумагах мистера Флетчера достаточно документов, оправдывающих получение санкции на обыск вашей конторы.

Бадц выкинул вперед руку с растопыренными пальцами:

– Не будем доставлять друг другу неприятностей! Вы обращаетесь со мной некорректно, суперинтендант. У вас нет ничего против меня. Разве, прочитав эти ужасные новости, я сам не поспешил в Скотленд-Ярд? Разве я не рассказал всю правду вашему сержанту? Не этого я от вас ожидал. Я всегда соблюдал закон, всю мою жизнь. И что я получаю в награду?