Тупой Мудак (СИ)

Так и есть -- пока что невидимого посетителя заброшки выдало шумное дыхание и странные звуки вроде всхлипов. "По ходу, девчонка", - решил Гений.

И что теперь делать? С голодухи в Женькином паху было так же грустно, как и в желудке. Так что вариант "согреем друг друга этой ночью", скорее всего, отпадал. А вот быть застигнутым вместе с гостьей её преследователями -- более реально.

Он значительно кашлянул.

Под окном ахнули и заскулили.

Точно, девчонка.

Женька перегнулся через остатки подоконника.

Луна фонтанировала анемичным светом, который, долетая до земли, рассеивался, тускнел и превращался в чернила. Но Женька разглядел два колечка на руках незнакомки, которыми она прикрывала голову.

- Эй, не боись, - негромко сказал Гений, и девчонка вздрогнула. - Давай сюда, здесь никого, кроме меня.

Он сам не понял, почему предложил влезть в окно, хотя можно было спокойно войти либо в пустой дверной проём, либо в дыру развалившейся стенной кладки.

А девица оказалась лёгкой на подъём -- мгновенно подскочила, подошла к окну, поставила босую ногу на выступ, уцепилась за руины. Через миг перед Гением предстала её мордашка. Очень даже симпатичная, кабы в свете луны её губы не были черны, а вокруг глаз не залегали такие же тени.

Женька поглядел на хрупкие ключицы, костлявые руки, ввалившиеся щёки незнакомки и окончательно решил, что он сегодня точно обойдётся без секса. И вообще проявит великодушие -- места для ночёвки много, и запасная бутылка воды имеется.

Он подхватил девчонку под мышки, помог взобраться на подоконник. Она была холодной и скользкой, как рыба. Когда завернулся подол, обнажились голубовато-жёлтые бёдра с тёмными следами пальцев.

"Чёрт, её не так давно хорошенько отодрали. Только жертвы изнасилования мне здесь не хватало", - подумал Гений и сразу же пошёл к своему матрасу, незаметно вытирая руки о штаны. Не то чтобы он был брезгливым ненавистником жертв половых преступлений, но вот поди ж ты -- недавнее сочувствие к девахе сразу улетучилось.

Девчонка слезла с обломков и робко пристроилась под ними же. Обхватила руками предплечья и затряслась.

- Пить хочешь? - сурово спросил Женька.

Незнакомка, уткнув острый подбородок в грудину, еле заметно кивнула.

Гений достал бутылку, хотел уже бросить её девчонке, но раздумал, налил воды в сто раз использованный пластиковый стакан, поставил возле несчастной и снова уселся на хозяйское место.

Она взяла стакан и чуть было не выплеснула половину -- её рука просто ходила ходуном. Но напилась, пролила совсем немного. Её светлое платье, не по погоде лёгкое, порозовело на груди.

Здорово же беднягу отделали! Поди, зубы выбили, ублюдки... Женька устыдился собственной жалости и вдруг вспомнил про неприкосновенный запас -- банку сардин и упаковку сухарей, которые были им зарыты в первую же ночёвку под горой мусора в самом сухом углу павильона. Вообще-то он запретил себе даже думать о спрятанной еде, потому что впереди маячили не меньшие лишения, а совсем наоборот. И ещё побег в соседнюю область, который откладывать нельзя. Может, предложить девахе поесть? И, удивляясь собственной доброте, Гений спросил:

- Как зовут-то? Пожуёшь немного?

Девчонка вскинула на него взгляд, испуганно вытаращилась, положила руку на шею и просипела:

- Маша...

Женька потопал к тайнику, вытащил банку, открыл и, положив на сухарик сардинку, подал Маше.

Она поднесла угощение к губам и застыла, потом очень осторожно стала кусать сухарь, мусолить еду во рту, и сердце Гения снова пронзили жалость и стыд за себя. Знал ведь, каково есть твёрдое, когда во рту свежие раны. Он даже зажмурился, чтобы вдруг не прослезиться. Ну и сволочи те, кто поиздевался над девчонкой! Как ей помочь-то? В больницу нужно.

И тут Гению пришла мысль о справедливом возмездии насильникам, что было очень странным: он сам не признавал никакой нравственности и "победу добра" считал самой большой ложью, до которой за века моралфажества докатилось человечество. Всякие там дружба-любовь-благородство заканчиваются тогда, когда перед индивидом встаёт задача сохранения собственной шкуры. А миром правит выгода.

Женька отправился думать на свой матрас.

И проснулся утром.

Маши уже не было. Под мраморными обломками, где она сидела, чернели, облепленные мухами, остатки угощения.

Запланированный побег в соседнюю область придётся отложить. Нужно узнать всё про эту Машу. Она ведь вернётся. Не днём, ночью. Без Гения ей никуда. На него одна надежда.

Вот что за бред лезет в его голову? На что ему девчонка-подранок? Как и, главное, чем он поможет Маше? У самого проблем не меньше. Базара нет, жалко деваху. Но ведь она какая-то мутная. Точно вода в луже. Взяла и сбежала, не попрощавшись.

А вдруг девчонка вроде Кошачьей Морды или Тупого с Безликой? Просто глюк, картинка в его мозгу, травленном всем, что можно было достать бывшему студенту художки.