Туполев

18 февраля 1937 года, не выдержав жестоких реалий политической борьбы, проблем со здоровьем, ударов судьбы и усилий сверхнапряженного хозяйствования, покончил с собой нарком тяжелой промышленности, один из главных руководителей индустриализации СССР Серго Орджоникидзе, которого связывали с Туполевым теплые, возможно, даже дружеские отношения.

Летом 1937 года Туполева неожиданно не пустили на Парижскую Всемирную авиационную выставку, где экспонировался АНТ-37…

21 октября 1937 года, он — первый заместитель начальника и главный инженер Главного управления авиационной промышленности — был арестован. Произошло это в его рабочем кабинете — в доме 7 по Китайскому проезду. Наталья Дмитриевна Архангельская — супруга А. А. Архангельского, долгое время проработавшая секретарем у Андрея Николаевича, оставила описание обстоятельств его ареста:

«Наступил октябрь. В один из дней звонит мне по телефону Юлия Николаевна Туполева, говорит, что заболел скарлатиной их сын Алеша, и просит нас с Александром Александровичем, если это возможно, на время болезни приютить у себя Андрея Николаевича, чтобы тот не заразился. Я, конечно, дала согласие, и Андрей Николаевич переехал к нам (Большой Власьевский, 12, кв. 2). Мы постарались устроить его поудобней и поместили в столовой на диване, который существует и поныне и который до сих пор называют в память о том времени „туполевским“.

И вот пришло 21 октября — день, который я буду помнить до конца жизни. Работать мне было надо в вечернюю смену, то есть с 17 часов и допоздна. Вечером Андрей Николаевич должен был принять участие в правительственном заседании, а я подобрать ему необходимые документы. Он уехал в семь вечера.

Вскоре по кремлевскому телефону раздается звонок. Подхожу. Спрашивают: „Где Туполев?“ Отвечаю: „Уехал в правительство на заседание“. На это мне говорят: „В первый раз, кажется, Туполев не опаздывает, а вот заседание-то отменено“. Еще через некоторое время опять раздается звонок по „кремлевке“. На этот раз M. M. Каганович из Наркомата: „А где Андрей Николаевич?“ Я отвечаю: „Уехал на заседание в правительство, а оно, оказывается, отменено“. Каганович просит, когда вернется Андрей Николаевич, позвонить ему.

Проходит час, другой, а Андрей Николаевич все не появляется и не дает о себе знать… Проходит еще какое-то время, минуты для меня превращаются в часы, вдруг резко и широко распахивается дверь из коридора в секретариат и входит Андрей Николаевич. Нет, не один, за ним двое мужчин в сапогах и штатской одежде. Все трое молча проходят в кабинет и плотно закрывают дверь. Меня как молнией пронзило: я мгновенно поняла, что произошло, но не хотела верить в это ужасное… Я встала, вошла в кабинет. Андрей Николаевич стоял в торце длинного стола для заседаний, покрытого зеленым сукном, без пальто, руки его держали лацканы пиджака. Впечатление было такое, что он начинает снимать с себя пиджак. Вероятно, эти люди обыскивали его… „Андрей Николаевич, Михаил Моисеевич просил Вас позвонить…“ — „Вход воспрещен“, — прервал меня один из мужчин. Я вынуждена была выйти. Сомнений не было: беда! Тогда уже началась волна арестов».

Причина ареста Туполева, возможно, крылась не только в надуманных обвинениях, но и в прагматичном насильственном подходе, когда людей заставляли творчески работать в условиях заключения. Автором создания тюремных КБ некоторые исследователи называют председателя ОГПУ В. Р. Менжинского.

«Возможно, — пишет М. А. Маслов, — для своей изощренной затеи в качестве образца Менжинский использовал историю создания американского двигателя „Либерти“. В США для разработки этого двигателя в 1917 году привлекли лучших инженеров, которых буквально заперли в одной из вашингтонских гостиниц. Одновременно в помощь проектировщикам с различных предприятий Америки собрали наиболее опытных консультантов и чертежников. Работа велась практически круглосуточно, что позволило спроектировать и изготовить двигатель в период с 3 июня по 3 июля 1917 года, то есть ровно за один месяц»[46].