Тур де Франс. Их Италия

Стриано: Быстро, да. Иногда получаешь по лицу, но это часть игры, куда же без этого.

Познер: А оружие… Это было ваше оружие, или вам старшие давали его хранить, потому что опасались быть пойманными с оружием?

Стриано: Нет-нет. В семнадцать лет я уже был взрослым.

Познер: А что вы почувствовали, когда впервые взяли в руки оружие?

Стриано: Бывало по-разному.

Познер: Нет, я имею в виду самый первый раз.

Стриано: Я чувствовал, что могу лучше защитить свою семью.

Познер: От кого?

Стриано: От тех, кто отворачивается от нее, кто ей угрожает. Государство от нее отворачивалось, а Каморра ей угрожала.

Познер: Вот давайте чуть поподробней об этом. Что значит «государство от нее отворачивалось»?

Стриано: У моей матери было четверо детей и никакой помощи. Из детей трое собственных и одна приемная дочь. Она появилась у нас дома, когда ей было всего десять дней, потому что мать девочки убили, и моя мама забрала ее к себе. Работал в семье только отец, и он не мог прокормить нас. А еще была Каморра – люди из квартала, которые угрожали, всегда издевались. Ты не мог захватить себе хоть немного пространства – пространство всегда принадлежало им. Так что нельзя было даже заниматься ничем тайком, чтобы сводить концы с концами. И я видел, какими мои родители были грустными, какими они были бедными. И это подтолкнуло меня к тому, чтобы выйти на улицу и зарабатывать на жизнь. Чтобы семье помогать.

Познер: Значит, Каморра – это не одна организация, а много разных кланов, что ли, и они друг с другом могут враждовать и даже убивать друг друга, так получается?

Стриано: Это в основном группы, которые убивают друг друга. Собака ест собаку.

Познер: Да-а-а… И вы постепенно поднимались в своем клане, вас стали все больше и больше выделять?

Стриано: Да.

Познер: И в чем это выражалось?

Стриано: Это просто так было.

Познер: Нет, вы меня не поняли. Как вы понимали, что вас поднимают, что вы становитесь важной персоной в организации?

Стриано: По той свободе, которая у меня появлялась, по возможности делать разные вещи. Я мог, если хотел, продавать наркотики, не спрашивая ни у кого разрешения… Мог воровать в любом районе Неаполя, не спрашивая ни у кого разрешения. У меня была квота по лотереям, квота по контрабанде сигарет. Каждую неделю, даже если я не выходил на улицу, мне присылали деньги домой. В такой ситуации уже понимаешь, что ты неотъемлемая часть группировки.

Познер: На ваш взгляд, у вас было много денег?

Стриано: Нет, потому что… слишком много кокаина и слишком красивая жизнь. Хотя это в действительности не красивая, а ужасная жизнь. Но не знаю, почему она называется красивой. Женщины, секс, кокаин, преступность – все это «красивая жизнь». Я тратил на нее много денег. А потом, я был единственный в семье, кто принадлежал к… определенным кругам. Поэтому деньги исчезали.

Познер: А вы тогда были счастливы? Вы вспоминаете то свое состояние?

Стриано: Нет. Нет-нет, это сумасшествие. Я не был счастливым. Ты волнуешься за всех. Волнуешься за свою мать, сестру, брата, за друзей. Обязательно найдется кто-то, у кого дела идут хуже, чем у тебя. И еще всегда плохо ссориться. А эта среда состоит из ссор, угроз. Мы много занимались вымогательством – у магазинов, у людей. Однако наша группа нападала только на богатых. Мы были бедными, и у нас духу не хватало притеснять бедных. Поэтому мы трогали лишь богатых. Но и это нехорошо. Каждый раз, когда я вспоминаю… например, что я кого-то напугал или заставил плакать… Это все нехорошее дело.

Познер: Вам приходилось видеть смерть?

Стриано: Следующий вопрос.

Познер: Вам приходилось видеть смерть, убийства?

Стриано: Следующий вопрос.

Познер: А, понял, извините, пожалуйста.

Стриано: Нет, да нет, просто… в Италии нет правосудия. Я бы с удовольствием ответил на этот вопрос, но сейчас Италия – это страна четвертого мира, она не созрела для того, чтобы слышать подобные ответы от итальянского гражданина.

Познер: А когда вы попали в тюрьму всерьез?

Стриано: В семнадцать лет.

Познер: За что?

Стриано: За оружие. Две штуки. Не мое, одного моего друга.

Познер: И сколько же вы отсидели?

Стриано: Семь месяцев.

Познер: Семь месяцев… Что происходило с вашей семьей, пока вы были в тюрьме? С мамой, с папой… не знаю, были ли вы женаты или нет… вот что происходило с ними?

Стриано: Обо всем заботилась моя мать, когда меня не было. Отец всегда работал, он делал все что мог: трудился в порту разгрузчиком и выкладывался на полную катушку. Но нам помогала мать. Она выходила на улицу и делала что угодно, чтобы прокормить нас.

Познер: Разве ваши товарищи по Каморре не оказывали поддержку?