Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир

Их анализ позволил утверждать, что черепки, которые, как они думали, принадлежали 131 разному сосуду, главным образом происходили с побережья Эквадора и Северного Перу и что они принадлежат к разным временным эпохам, самое раннее — за 400–500 лет до первого контакта с европейцами, то есть к 1000 году н. э. Вместе с собственными наблюдениями на месте находок Тур Хейердал и Арне Скьогсвольд пришли к выводу, что поселения были не постоянными, а сезонными, и в первую очередь индейцев из различных племен периодически привлекали на острова большие запасы рыбы ^{263}.

Все же главным для Тура Хейердала было не создание представления о том, чем занимались люди на островах. Для него было важно показать, что в доисторическое время существовало регулярное сообщение между континентом и островами и что южноамериканские индейцы были опытными моряками. Археологический материал с Галапагосских островов рассказал, другими словами, то, что вовсе не случайный дрейф время от времени уносил плоты в море, как утверждали противники Хейердала. Перемещение на плотах стало результатом хорошо развитых знаний о том, для чего следует отправляться в море.

С помощью путешествия на «Кон-Тики» Хейердал показал, что на бальзовом плоту возможно переплыть через океан. С помощью галапагосской экспедиции он доказал, что индейцы фактически делали это. Если и не каменная голова помогла ему, то он нашел другие конкретные доказательства. И поэтому ждал, что дебаты о теории возобновятся, что многие исследователи выступят и признают, как они ошибались.

Однако этого не случилось. За исключением нескольких выдуманных объяснений, что черепки попали туда от пиратов, научные круги бойкотировали результаты галапагосской экспедиции. Профессиональная литература не обращала внимания на ее результаты. Книгу, которую Хейердал и Скьогсвольд написали об экспедиции, никто нигде не упомянул ^{264}.

В предисловии к книге Эрик Рид писал, что, будучи участником экспедиции, он усвоил одну вещь, а именно: «нельзя слепо доверять тому, что написано в книгах». Там было написано, что археологического материала с Галапагосских островов нет. Хейердал доказал, что они ошибались.

Тур поймал своих противников на слове. Он выполнил их требование и представил конкретные доказательства. Он нашел доказательства, но они его не слушали. Несмотря на примечательные результаты, галапагосская экспедиция Тура Хейердала стала забытой экспедицией.

Встреча с Лотропом, Метро и другими исследователями в Нью-Йорке порадовала его. В этот раз они беседовали как единомышленники. Но все сказанное осталось за закрытыми дверями. В итоге встреча стала химерой, как и каменная голова на Флореане.

Тур вернулся в Норвегию в апреле, а 6 мая 1953 года Ивонн родила дочь, которую назвали Аннетте.

Голод

Случалось, что Typ-младший и Бамсе выходили из-за стола голодными в своем новом доме в Рёа. Лив не хватало денег, и ей приходилось прятать то, что оставалось от хлеба, чтобы детям было, по крайней мере, хоть что-то поесть в школе. Однажды утром пришлось так туго, что ей пришлось просить о помощи. Она отбросила всякий стыд и взяла детей к Вильгельму и Армбьорг Эйтрем, жившим поблизости. Лив познакомилась с супругами в Нью-Йорке, где Эйтрем, бывший капитан, работал в конторе судовладельца Томаса Ульсена.

Амбьорг поспешила накрыть на стол; и она, и ее муж возмущались, услышав, до какой бедности дошла семья. Они чувствовали, что что-то нужно делать, но, вместо того чтобы обратиться непосредственно к Туру, Эйтрем послал осторожный запрос в Банк Андресена, директору банка Арвиду Монсену. Он был женат на Ингерид, сестре Тура Хейердала, и приходился последнему свояком. Монсен не заставил себя просить два раза и отправился к Туру. Спросил, как он может тут сидеть, когда его сыновья ходят в школу голодными.

Обвинение стало для Тура громом среди ясного неба. Он не часто видел сыновей, но никто не мог сказать, что он о них не беспокоился. Вне себя от злости, он взял с собой Ивонн и отправился к матери, которая из всей семьи имела самый тесный контакт с Лив и мальчиками, и спросил, что происходит. Спустя короткое время после визита Алисон написала сыну и невестке: «Дорогие Ивонн и Тур. С тех пор как вы были здесь, я не нахожу себе места. На тебя, такого расстроенного, было жалко смотреть, и я постаралась сделать все и узнать, чем можно помочь» ^{265}.

Тур откровенно считал, что за всем этим стояла Лив. Мать пыталась сгладить такое впечатление. «Теперь я все узнала и выяснила, что Лив никому не жаловалась», — писала Алисон дальше. Она рассказала, что Томас Ульсен спросил Лив, на что она живет, и «он понял, что ей трудно свести концы с концами» ^{266}.

Алисон также обсудила материальное положение Лив со своим старшим сыном Лейфом, сводным братом Тура. Они пришли к выводу, что ей очень нелегко «из-за огромной платы за жилье». Поэтому мать попросила Тура помочь Лив с оплатой жилья, поскольку забота о детях пока не позволяла ей «найти где-то работу».