Турбо Райдер (сокращённая версия)

Отец человека и девочка: он впереди, а она сзади. Они не хотели идти далеко, у них не было непонятных целей, поэтому на дорогу их не засасывало, и шпалы для них оставались просто ещё одним свидетельством того, что до фиолетовой луны был какой–то мир.

— Забавно, словно собаку тебя веду. Такая, знаешь, прогулка. Ха–ха!

Девочка выглядела так, словно оказалась тут первый раз.

— Ты не была тут никогда?

Отец человека не надеялся на какой–то ответ, но, обернувшись, чтобы посмотреть в её лицо, он увидел, как её голова дёрнулась.

— Не была, значит, — он немного удивился, но реакция его скорее порадовала, чем нет. — Я тоже, знаешь. Я не гулял здесь особо… так близко не был тут. Далеко — ездил. Чаще с женой… кхм.

Отец человек кашлянул в кулак и замолчал. Девочка же, наоборот, посмотрела на него с любопытством, но ничего не сказала.

Они шли себе и шли. Отцу человека было хорошо, потому что больше не ощущал голода. Он догадывался, конечно, что наверняка ему как–нибудь придётся убить снова, но почему бы и нет? Как чувствовала себя девочка, он не знал.

Впрочем, если она не хочет от него убегать, то, наверное, ей неплохо.

Отец человека пожал плечами и пошёл вперёд, сойдя со шпал.

— Странное тут у нас всё. До сих пор не пойму, как у меня голова кругом из–за этого не идёт. — сказал отец человека девочке, снова зашёл на дорогу, и они пошли дальше.

За время перехода как–то так само собой вышло, что, казалось бы, посёлок ещё далеко, а вот — раз! — и они уже возле него оказались. Плач продавщицы был почти нестерпим, но отец человека быстро привык к нему, девочка не выказывала ничего.

— Подавленно выглядишь. Ты не переживай. Привыкнешь… — отцу человека всё ещё было достаточно хорошо, удовольствие от содеянного ещё не схлынуло полностью, поэтому он продолжал, пока они шли до дома. — Я был старше тебя, конечно, лет тринадцать–четырнадцать. Мы поехали всей семьёй в горы. Далеко отсюда, не заморачивайся.

Девочка молчала.

— И вот, — продолжал отец человека. — Мы туда приехали, а там огромный водопад недалеко от нашей гостиницы! И шум такой, что не слышишь разговоров, кричать приходилось! День покричали, два покричали, потом привыкли… Вообще не замечали! Мёртвая тишина была, казалось, что нет этого водопада вовсе. Хорошее было время. Мне мой приёмный отец тогда охотничий нож подарил. Вот этот…

Отец человека улыбнулся, глубоко вдохнул сухой воздух и остановился перед забором с калиткой.

— А вот пришли. Тут я живу. Надо отдохнуть, я очень устал.

…Отец в самом деле подарил нож Сергею именно тогда. Именно там, в Абхазии, он купил этот неплохой охотничий нож и решил, что он будет неплохим подарком.

В чём–то он оказался прав, но подарок этот провалялся ещё долгих несколько лет где–то в тёмном ящике, и Сергей достал его лишь после того, как первый раз убил. Он не сомневался, как многие другие, совершившие такое в первый раз, что это было именно убийство, и не пытался оправдывать себя.

Совершив это, он получил невероятное удовольствие. Сергей часто вспоминал эти моменты вечерами, когда удовлетворял сам себя.

Становящиеся быстрыми движения руки, а что в голове?

Не моменты насилия, конечно же, хотя секс тоже ему понравился.

Даже не избиение, унижение, убийство такой ненавистной, но, вместе с тем, и ставшей такой почему–то любимой женщины. Даже не сама её смерть как таковая.

Эта любовь, бесконечная любовь, которая возникала и становилась всё больше и больше и больше, любовь, заставлявшая его бить сильнее, насиловать жёстче, и даже когда он мочился на труп, заливая тёплой жидкостью стёсанные места на коже, это тоже была любовь.

Сперма заливало руку. Быстро остывает. Трудно отмывать. Но Сергею было всё равно. Он буквально кожей всего тела ощущал, как мир становится лучше и благосклоннее. Словно бы улыбается когда–то давно бросившая его мать.

Пропадали ненависть и злость. Пропадал страх перед этими существами, которые пахнут духами и притягивают. Даже к жене приёмного отца он стал относиться лучше, не так настороженно и напряжённо.

Сергей понял, что между этим чувством, благосклонностью мира, и убийствами, есть и будет чёткая связь. Стоит убить кого–то (убить жестоко, безжалостно), и совершенно очевидно, что мир станет немного лучше. По крайней мере для Сергея. Разве это так уж и мало? Сергей не был готов к следующему убийству, но однозначно понимал, что такой момент настанет.

И всё шло своим чередом.

Сергей жил, Сергей ел, Сергей спал, Сергей учился, Сергей нашёл подработку и зарабатывал достаточно, чтобы водить девушек в кино и угощать мороженым. Для школьника это было вполне достаточно. Он и правда походил приёмного отца: высокий рост, тонкость черт (пусть и не такая, как у отца), в нём был удивительный аристократизм, который расцвёл в ласке и тепле любящей семьи.

Родители радовались тому, что с их сыном всё в порядке.

А их сын думал о том, как убить в следующий раз.

Девочка в самом деле не заговорила даже спустя несколько дней, но отец человека видел, что она его понимает. Было весьма очевидно: ты говоришь, а она понимает.

Этого ему было достаточно.