Турбулентность (ЛП)

 – Кто-то же должен, – сказал он, тяжело вздыхая. – Я делаю из этого вывод, что ваши проблемы со сном не стали лучше, как вы утверждали на прошлой неделе?

– Я позвонил насчет ТВ и журнального столика, Джефф. А не обсудить мои проблемы со сном.

– Я, как всегда, заменю все сломленные материальные вещи, мистер Уэстон. Но, как ваш швейцар и личная десница, должен сказать, что отправил вам по почте полезные брошюры о посещении врача. Буду рад, если вы их просмотрите, ради меня.

– Ладно. – Я закатил глаза и пошел на кухню, перелистывая стопку конвертов.

– Когда именно ты их отправлял? У меня есть только рекламные буклеты и устаревшие счета.

– Три недели назад. – Он казался смущенным. – Вы уже должны были бы их получить. Их не было в вашем почтовом ящике?

Я прекратил листать бумаги и вздохнул. Я не возвращался в комнату с почтовыми ящиками с тех пор, как был там с Джиллиан.

«Ты же не думал, что почтальон брал на себя эту обязанность...»

– Я поищу их завтра, Джефф. Спасибо. – И положил трубку.

Мне и без врача было известно, что холодный пот и мучающая меня неделями бессонница стали еще хуже по очевидной причине. Диагноз был совершенно ясен: недоеб.

Я открыл Колу и налил ее в стакан, ожидая, пока выйдут пузырьки. Но до того, как смог отпить, уголком глаза увидел линию смерти.

Мои многолетние растения.

Иисусе... 

Выгоняя еще одну непрошеную мысль о Джиллиан и ее громко звучащие слова из головы, я налил в чайник воды и полил все растения, делая себе пометку нанять кого-то для этого на время моего отсутствия. Кого-то, кто бы не оставался здесь незаконно по ночам.

Когда я закончил, то схватил телефон, решив встретиться с кем-нибудь, кем угодно, чтобы на этой неделе окончательно изгнать ее и ее киску из головы. Я разблокировал экран и заметил несколько непрочитанных сообщений, двух или даже трехдневной давности.

Атланта – Нина: Ты летишь в мою сторону в этом месяце?

Мемфис – Пенелопа: Ты так и не явился в пятницу... Все нормально?

Лос-Анджелес – Сара: Ты не пришел на встречу нарочно? Я думала, мы договорились встретиться здесь шесть недель назад...

Даллас – Николь: Привет, давно не слышались. Ты все еще летаешь?

Я начал отвечать на все их сообщения, назначая новые даты и места встречи, соответственно к запланированным полетам по этим городам, но в результате не смог это сделать. По крайней мере прямо сейчас.

Я сдался и набрал Джеффа.

– И снова здрасте, мистер Уэстон. Что вам нужно теперь?

– Мне нужна твоя помощь.

– Это ожидаемо, сэр. Вы – очень грустная душа. Я так понимаю, вы открыли некоторые из моих брошюр.

– К черту твои брошюры. – Я услышал, как он засмеялся. – Мне нужно, чтобы ты помог мне кое-кого найти. Того, кто раньше работал здесь в службе домоуправления, но я не хочу просить об этом менеджера. Мне нужно узнать, где она сейчас работает.

– Должен ли я предположить, что этот человек женщина?

– Раз уж я сказал «она», думаю, твое предположение довольно точное.

– А стоит ли мне также предположить, что ее зовут Джиллиан?

– Нет.

– Я так и думал. – Он засмеялся. – Я скажу вам, где именно она работает сейчас. Думаю, могу это сделать.

– Можешь начинать уже прямо сейчас.

Он лишь сильнее рассмеялся.

– Но есть условие.

– Говори.

- Вы должны согласиться пройти по крайней мере одну консультацию у профессионального врача, и затем я расскажу вам все, что пожелаете знать.

Я положил трубку.

Я справлюсь с этим дерьмом сам...

Джиллиан

~БЛОГ~

Один год назад... 

Если хотите знать, как раздавить чей-то дух, рецепт довольно прост: одна часть безработицы, две работы (с частичной занятостью), которые не будут официально оформлены в течение тридцати дней, и еще одна часть переезда в потрепанную квартиру в Бруклине со случайной соседкой, с которой вы познакомились через газету объявлений.

Хорошо перемешайте. И подавайте холодным.

Я никогда не думала, что скажу это, но Нью-Йорк официально утратил для меня свой блеск. Этот ослепительный свет, которым я когда-то восхищалась, теперь перепачкан более темными оттенками безнадежности, о которой все пытались меня предупредить.

Я не могу ходить по Пятой авеню без чувства падения и отныне не чувствую, что мои невероятные мечты могут сбыться. Все они усмирены манией величия.

На долю секунды я решила вернуться домой в Бостон – сказать семье, что они были правы.