Турецкая курилка

В бою на равнине постарайся занять место на возвышенности, а в шоппинге в большом ТРЦ придерживайся тактики избирательности. Таир, один из самых крупных торгово-развлекательных центров города, размахнулся на площадь в три-четыре жилых дома. Возводимый постепенно, он представлял собой реплики выросших друг из друга кубов, объединённых артериями запутанных коридоров. Кубы насчитывали от двух до четырёх этажей и были наглухо забиты одеждой, обувью, аксессуарами и всякой мелочёвкой, перечисление которой заняло бы хорошую тетрадь. По сути, Таир был эволюционным финалом рыночного контейнера, чуть более тёплым, но таким же безвкусным и исключительно функциональным. Мужчины в Таире никогда не ходили поодиночке, старались держаться парами и, в идеале, купить всё необходимое в ближайшем от выхода бутике. Самые несчастные держались семьи и послушно протягивали продавцам банковскую карту.

– Всё, – Оксана удовлетворённо поставила галочку напротив пункта в заметках. – В этой секции нам больше ничего не нужно. Пошлите на первый этаж, там классная обувь.

– Что ты подразумеваешь под «классной»? – Катя стрельнула глазами из-под острых ресниц, но послушно пошла к эскалатору вслед за шоппинг-генералом.

– Стиль и материал, конечно, – Оксана выглядела довольнее любого исследователя, получившего награду за находку. – Я изучила инстаграм-страницы нескольких бутиков. Хорошо, не смотрите так, нескольких десятков бутиков. По большей части, там всякое трендовое дерьмо и безвкусица из кожзама, но парочка ориентированных на качество продавцов нашлась. Классика, как ты любишь, Кать. И минимализм.

Терпение было то ли врождённым даром, то ли Катиным проклятием. «Эко-кожа, – поправила она мысленно, – эко-кожа. Когда ты уже, наконец, выучишь».

Оля закусила губу, прикидывая, сколько могло стоить новое платье. Представлять себя в шикарном новом наряде, со всеми пафосными жестами, как в короткометражном видео из тик-тока, в блеске, шике – это было приятно. Но от цены вопроса весь блеск в душе осыпался, как ободранная котом мишура.

– Я думаю, – сказала она весело, – мои замшевые ботфорты вполне сгодятся для Турецкой курилки.

Оксана медленно обернулась и вскинула бровь.

– Ты пойдёшь в старом? – притворное удивление маскировало недовольство. Посыл был такой сильный, что и праведника заставил бы усомниться в выборе веры.

Оля держалась.

– Они не старые. В этому году купила. Там отличная металлическая набойка. Идёшь, и все головы за тобой поворачиваются, цок-цок-цок…

– Ты же платье ниже колен хотела. К такому ботильоны нужны, – Оксана повернулась к Кате, ища поддержки. – Верно я говорю? Вот, видишь, и Катя согласна. Не дури, мы подберём тебе шикарные ботильоны. И чтобы щиколотка уже казалась.

Оля раскрыла рот, немое возмущение ухнуло вниз вместе со взглядом – к щиколоткам. Оксана внесла ботильоны в отдельный список.

– Правда, Оль, – Катя примирительно положила руку ей на плечо, – ты не пожалеешь, ботильоны всегда пригодятся.

– Ага, поэтому я твою семенящую походку каждый третий день на парах вижу. Надо же иногда ботильоны выгуливать, а? Ты только лучше в четверг надевай, там по лестнице меньше скакать надо.

Рука с плеча исчезла. Оля была хохотушкой, любила поиздеваться ради шутки, свято веря, что её острый язык был исключительно достоинством, и мечом, и щитом. Она часто перегибала палку. Кате досталось за двоих.

Если бы смартфоны не были столь функциональны, они бы всё равно поработили мир при помощи одной весьма удачной своей черты – пялясь в них с озабоченным видом, весьма легко отгораживаться от происходящего. Нахмурившись, Оксана упорно просматривала пункты, пережидая давление и недовольство. Все делали вид, будто ничего не происходило.

– Радоваться жизни надо, пока можешь, – проговорила она, наконец. Будто в бой ринулась. – Дряблую кожу да расплывшиеся щёки никакие бриллианты не украсят. Не знаю, как вы, а я хочу жить сейчас и быть счастливой сейчас. И если мне для этого нужна новая сумка, то достаньте и положите, пожалуйста. Нет, ждать лучших времён, пятницы или лета, такое не для меня. Увольте.

Мимо девушек проходила парочка других покупательниц – женщин, значительно более зрелых, чем вся компания. Несмотря на музыку, игравшую в торговом центре фоном, они не могли не услышать Оксану – никто не мог, если уж она затевала декламацию. Все ли слова дошли до них, или лишь часть, но от Кати не укрылось выражение глаз, с которым они провожали Оксану. От выражения этого стало вдруг стыдно и страшно, как в школе перед первым своим учителем, когда допустишь ошибку. Было в том взгляде презрительное осуждение и совершенно сбивающая с толку хитреца. Словно они, эти низенькие тётеньки, обвешанные складками многолетнего жира, знали нечто такое, что Кате, Оле и Оксане ещё только предстояло узнать, а узнав – испытать страшный удар.

– Прямо как Айдана, – Катя поморщилась, дёрнула плечами, стряхивая с себя мерзкое впечатление.

– Кто как Айдана? Я?! С чего это?!