Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока

– Так быстро? – поразилась Татьяна. – Ты же только что из нее прилетела.

– Танечка, у моего любимого мама умирает. Я должна ей помочь.

– А ты уверена, что твой турецкий мачо тебя не разводит на деньги?

– Уверена. Пойми, такими вещами не шутят. Я повезу Мустафе пятнадцать тысяч долларов.

– Бог мой, неужели операция может столько стоить? – не веря своим ушам, спросила меня Татьяна.

– Смотря какая операция. Говорят, некоторые операции стоят еще больше. У меня знакомая летала в Турцию и сломала себе руку. В общем, ей там в больнице, в Кемере, обыкновенный гипс за сто семьдесят долларов наложили. Ты только вдумайся в эту сумму. Это же грабеж! А ты спрашиваешь, почему операция такая дорогая. А что там есть-то дешевое? Везде три шкуры дерут.

– Господи, Наталья, а где же ты такие деньги взяла?

– Продала бабушкин дом в деревне, – соврала я, не моргнув глазом.

– И родители тебе разрешили?

– Конечно разрешили, а куда они денутся?

– Наташа, какие же у тебя родители понятливые. Они ничего не имеют против того, что ты встречаешься с турком?

– Да я с ним уже не только встречаюсь. Я к нему сейчас надолго еду. Мы решили расписаться до того, как он закончит свой университет. В общем, Татьяна, я еду для того, чтобы замуж выйти. Как только его матери станет немного легче, мы сразу сыграем свадьбу.

– Ничего себе! И ты молчала! Поздравляю!

– Подожди, поздравлять еще рано.

– Наташа, я с тобой полечу. Мне мой Халил по пять сообщений в день шлет. Пишет, как любит, как тоскует и как медленно угасает, словно свеча.

– Но ведь ты же только прилетела?

– А ты сама тоже только прилетела.

– Я завтра утром в туристическую фирму еду. Заказываю путевку на самое ближайшее число в наш отель.

– Вместе поедем, – сказала Татьяна.

Ранним утром я достала бумажку с Ольгиным номером телефона и почувствовала, как мои руки задрожали.

– Успокойся, – сказала я сама себе. – Все будет хорошо. Ты приедешь с деньгами к своему любимому, поднимешь с постели его мать, и вся родня будет за это тебя любить всю жизнь. – Набрав номер Ольгиного телефона, я ощутила, в каком бешеном ритме бьется мое сердце, мне показалось, что оно может выскочить из груди.

– Алло! Оля, это Наташа, – мой голос предательски дрожал и выдавал мое состояние.

– Ах, Наташа! Я знала, что ты позвонишь.

Эта фраза привела меня в замешательство, а самоуверенность женщины – просто ошарашила, но я знала, что в моей ситуации будет лучше задвинуть свою гордость на задний план и пропустить все едкие и колкие замечания мимо ушей.

– Ольга, у тебя ничего не изменилось?

– У меня – нет. А у тебя, я смотрю, изменились взгляды на некоторые вещи. Если ты позвонила, значит, ты мне что-то хочешь сказать. Я думаю, ты хочешь дать мне положительный ответ, потому что если бы ответ был отрицательным, то ты бы порвала листок с номером телефона.

– Ты, как всегда, права. Я надеюсь, что у тех серьезных людей, которые стоят за твоей спиной, планы тоже не поменялись?

– Все остается в силе. Я же сказала, что мое предложение действует ровно две недели.

– Тогда я согласна, – проговорила я, словно во сне. – Сто пятьдесят тысяч долларов – и я добровольно сажусь в тюрьму.

Глава 9

Мое согласие произвело на Ольгу неизгладимое впечатление. В трубке воцарилась зловещая тишина, и мне показалось, что женщина потеряла дар речи.

– Ольга, ты меня слышишь?

– Слышу, – наконец заговорила Ольга.

– Тогда почему ты молчишь?

– Наташа, а тебе не кажется, что ты сошла с ума, запросив подобную сумму? Ты ее с потолка взяла?

– Оля, а тебе не кажется, что ты сошла с ума, когда предложила подобный план? Ты его тоже с потолка взяла? Только не вздумай торговаться – это моя окончательная цена.

– За что же ты хочешь получить такие деньги?

– За тюрьму, милая. За нее, родимую. За то, что я потеряю работу и исковеркаю свою судьбу. За то, что потом, всю оставшуюся жизнь, у меня будет клеймо на лбу: «зэчка». За то, что, когда я выйду, у меня будет справка об освобождении, и я вряд ли смогу устроиться на хорошо оплачиваемую работу и зажить нормальной жизнью. За то, что ко мне уже никогда не будет того отношения, которое было раньше, и за то, что мои будущие дети будут знать, что их мать сидела в тюрьме.

– Пожалуйста, не сгущай краски, – на том конце провода послышался Ольгин смех. – Прямо какие-то байки из склепа! Наташа, все намного проще, и не стоит все так усложнять. Я же тебе сказала о том, что на зоне ты будешь сидеть в шоколаде. Мой муж прикармливал эту зону. Так что там у тебя все будет полный о’кей.

– А нужен ли этот шоколад на зоне?