Турецкий дебют

– Остаётся всё та же загадка: откуда у Кожемяки это письмо? Оно должно было быть у Сутормина, – князь налил себе вина и теперь отрешённо рассматривал его на свет.

– Твои люди поторопились, они меня из камеры достали, практически сразу, как только я в неё попал. Не могли полчаса подождать? Зачем надо было так спешить? Я рассчитывал послушать, что мне предъявил бы Кожемяка, и более-менее разузнать что к чему. А теперь я могу только повторить – не знаю. Когда он принёс его ко мне, то мой интерес, откуда оно взялось, он попросту проигнорировал. А если бы я продолжил расспросы, то точно бы навлёк на себя подозрения. Хотя, если хорошо подумать, то какая теперь в принципе разница? Род Турчаниновых уничтожен, как ты и хотел.

– Большая разница, Калил – я не должен быть замешан в этом деле, всё должно висеть на Сутормине. На меня даже тень подозрений не должна упасть, иначе все эти телодвижения окажутся бесполезны.

– Ну так на нём убийство и висит, чего ты дёргаешься? Не блещущий умом имперский патриот ликвидирует предателя Империи, используя своё служебное положение. Никто ни о чём не догадается – никому невдомёк, что к уничтожению рода Турчаниновых его постоянно подталкивал своим даром собственный секретарь.

– Никто не догадается, если мы вовремя уберём Эдичку Красницкого. Так что подумай, как это получше провернуть, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

– У меня с самого начала был план устранения нашего молодого друга. Как знал, что наше сотрудничество с ним этим и закончится. Хоть завтра можно отправлять его на встречу с вашим Многоликим.

– ?.. – Стариков вопросительно приподнял брови.

– Самоубийство, естественно, – Погорельцев скорчил печальную гримасу, – А за пару часов до него в сети всплывут голограммы и видео, где его красочно и со вкусом насилует собственный отец. Стопроцентный суицид, никто не будет глубоко копать.

– Хороший вариант, я бы даже сказал – отличный, – согласился князь, – Но пока подождём, как отреагирует Император на признание Сутормина. Сдаётся мне, что графа будут вербовать в сторонники дворцовых аристократов, шантажируя его же собственным признанием. Так что для убийства Красницкого надо будет подобрать подходящее время, нельзя подряд столько событий создавать. Вокруг нас тоже не дураки, анализировать умеют. Особенно этот чёртов эмпат Мишка Отрепьев.

– Ты мне лучше скажи, что с Кожемякой делать будем? Твои люди письмо у него нашли? – поинтересовался Погорельцев.

– В сейфе его не было, да и хозяина захватить не удалось. Его видели на нижних этажах, но потом он, как сквозь землю провалился. К тому же, через полчаса после твоего ухода перестала отвечать группа, которую оставили в засаде. Пять человек исчезли в никуда.

– Пять бойцов трибунала?

– Да, пятёрка Лося. Теперь ты понимаешь, что этот, мать его, Кожемяка не так прост, как нам вначале показалось? Поставщик Императорского двора и часовых дел мастер хорошее прикрытие для мастера интриг; руку на отсечение даю – он точно не тот, за кого себя выдаёт. Сначала у него оказывается письмо, которое должно лежать за семью печатями в Службе охраны Империи, а теперь ещё и уничтожение пятерых бойцов трибунала – сильнейших одарённых Империи.

– Кожемяка, кстати, не одарённый, а такие люди у руля быть не могут. Может он сам пешка в чьих-то руках? У Берендея, к примеру.

– Возможно… Но что-то мне подсказывает, что это сам Берендей и есть.

– Не смеши, Илья Андреевич. У этого валенка мозгов не хватит криминал столицы в кулаке держать. Этот часовщик максимум на что способен – нанять у Берендея людей, чтобы меня к себе доставить. Дилетант, не более. И кто из нас глава Безопасности Империи, ты или я? Раз не смог захватить незаметно, то установи за ним наблюдение, рано или поздно он попадётся.

Стариков с сомнением посмотрел на своего собеседника.

"Что за дебил? Когда же я наконец-то от тебя избавлюсь? Дерьмо османское, надо же мне было с тобой связаться."

Погорельцев, по кличке Калил, был его давним агентом в Посольском департаменте Империи. Настолько давним, что уже начал путать берега и вести себя с князем запанибрата. Чего князь ему, соответственно, прощать не собирался.

Стариков тяжело поднялся и вышел из кабинета. Дойдя до конца коридора, он открыл неприметную дверь и начал спускаться по лестнице, по которой до него спускались его отец, дед и прадед. Родовое хранилище всегда действовало на него успокаивающе, но в этот раз он чувствовал злость. Злость на предков, которые не смогли передать ему силу и… особенно на себя. Он не сумел продолжить род, единственная дочь родила ему внуков с чужим даром. Кто же знал, что гены Турчаниновых так сильны.

Спустившись до самого конца, он постарался успокоиться. Затем отворил древнюю деревянную дверь, вошёл и, сев на краешек кровати, ласково погладил голову спящей на кровати женщины:

– Добрый день, Марго. Как сегодня себя чувствуешь, доченька?

***

Конец первой книги

Вторая книга цикла