Турецкий гамбит

Это было неожиданно. Дипломат? По правде говоря, новые впечатления несколько ослабили изрядный (что уж скрывать) эффект, произведенный на Варю ее немногословным спутником, однако теперь она вновь им залюбовалась. Дипломат, отправившийся добровольцем на войну, — это, согласитесь, нечасто бывает. Нет, определенно, все трое были замечательно хороши, каждый по-своему: и Фандорин, и Соболев, и д'Эвре.

— Что за сообщение? — нахмурился Соболев.

Фандорин замялся, явно не желая говорить.

— Да бросьте разводить тайны Мадридского двора, — прикрикнул на него генерал. — Это в конце концов невежливо по отношению к вашим спасителям.

Волонтер все же понизил голос, и корреспонденты навострили уши.

— Я пробираюсь из Видина, г-господин генерал. Осман-паша три дня назад выступил с корпусом по направлению к П-плевне.

— Что за Осман? Что за Плевна?

— Осман Нури-паша — лучший полководец турецкой армии, победитель сербов. Ему всего сорок пять, а он уже м-мушир, то есть фельдмаршал. И солдаты у него — не чета тем, что стояли на Дунае. А Плевна — маленький городок в т-тридцати верстах к западу отсюда. Нужно опередить пашу и занять этот стратегически важный п-пункт. Он прикрывает дорогу на Софию.

Соболев хлопнул ладонью по колену — его конь нервно переступил с ноги на ногу.

— Эх, мне бы хоть полк! Но я, Фандорин, не у дел. Вам надо в штаб, к главнокомандующему. Я должен закончить рекогносцировку, а вам выделю конвой до Царевиц. Вечером милости прошу в гости, Варвара Андреевна. В шатре у господ корреспондентов бывает весело.

— С удовольствием, — сказала Варя и боязливо посмотрела в сторону — туда, где положили на траву пленного офицера. Двое казаков присели рядом на корточках и что-то с ним делали.

— Тот офицер мертвый, да? — шепотом спросила Варя.

— Живехонек, — ответил генерал. — Повезло чертяке, теперь сто лет проживет. Когда мы башибузукам на хвост сели, они ему пулю в голову, и наутек. А пуля — она, как известно, дура. Прошла по касательной, только лоскут кожи сорвала. Ну что, братцы, перевязали капитана? — громко крикнул он казакам.

Те помогли офицеру подняться. Он покачнулся, но устоял на ногах, а казаков, хотевших поддержать за локти, упрямо оттолкнул. Сделал несколько дерганых шагов на неверных, того и гляди подломятся, ногах и, вытянув руки по швам, прохрипел:

— Ге… генерального штаба капитан Еремей Перепелкин, ваше превосходительство. Следовал из Зимницы к месту службы, в штаб Западного отряда. Назначен в оперативный отдел к генерал-лейтенанту Криденеру. По дороге был атакован отрядом вражеской иррегулярной кавалерии и захвачен в плен. Виноват… Никак не ожидал в нашем тылу… Даже пистолета при себе не было, одна шашка.

Теперь Варя рассмотрела страдальца получше. Он был невысок ростом, жилист, каштановые растрепавшиеся волосы, узкий, почти безгубый рот, строгие карие глаза. Вернее, один глаз, потому что второго по-прежнему было не видно, но зато во взгляде капитана уже не было ни смертной тоски, ни отчаяния.

— Живы — и славно, — благодушно сказал Соболев. — А без пистолета офицеру нельзя, даже штабному. Это все равно что даме на улицу без шляпки выйти — за гулящую сочтут. — Он хохотнул, но, поймав сердитый Варин взгляд, поперхнулся. — Пардон, мадемуазель.

К генералу подошел лихой урядник и ткнул пальцем куда-то в сторону.

— Ваше превосходительство, кажись, Семенов!

Варя обернулась, и ее замутило: у куста невесть откуда появился бандитский гнедой, на котором давеча она так неудачно скакала. Гнедой как ни в чем не бывало щипал травку, а на боку у него по-прежнему покачивалась тошнотворная подвеска.

Соболев спрыгнул наземь, приблизился к коню, скептически прищурившись, повертел кошмарный шар и так и этак.

— Разве ж это Семенов? — усомнился он. — Врешь, Нечитайло. У Семенова лицо совсем другое.

— Да как же, Михал Дмитрич, — загорячился урядник. — Вон и ухо рваное, и вот, гляньте. — Он раздвинул мертвой голове фиолетовые губы. — И зуба переднего опять же нет. Точно Семенов!

— Пожалуй, — задумчиво кивнул генерал. — Эк его перекорежило. Это, Варвара Андреевна, казак из второй сотни, которого нынче утром похитили месхетинцы Дауд-бека, — пояснил он, оборачиваясь к Варе.

Но Варя не слышала — земля и небо совершили кульбит, поменявшись местами, и д'Эвре с Фандориным едва успели подхватить обмякшую барышню.

Глава третья, почти целиком посвященная восточному коварству