Турецкий гамбит

Перед самым полуднем нашелся и подполковник — после того, как Эраст Петрович велел еще раз, потщательней, прочесать рощицу и кустарник, расположенные неподалеку от места гибели бедного Ипполита.

Судя по рассказам (сама Варя не ездила), Казанзаки полусидел-полулежал за густым кустом, привалившись спиной к валуну. В правой руке револьвер, во лбу дырка.

Совещание по итогам расследования проводил сам Мизинов.

— Прежде всего должен сказать, что крайне недоволен результатами работы титулярного советника Фандорина, — начал генерал голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Эраст Петрович, у вас под самым носом орудовал опасный, изощренный враг, нанесший нашему делу тяжкий вред и поставивший под угрозу судьбу всей кампании, а вы его так и не распознали. Разумеется, задача была нелегкой, но ведь и вы, кажется, не новичок. Какой спрос с рядовых сотрудников особой части? Они набраны из разных губернских управлений, прежде в основном занимались рядовой следовательской работой, но уж вам-то с вашими способностями непростительно.

Варя, прижимая ладонь к ноющему виску, искоса посмотрела на Фандорина. Тот имел вид совершенно невозмутимый, однако скулы едва заметно (кроме Вари никто, пожалуй, и не разглядел бы) порозовели — видно, слова шефа задели его за живое.

— Итак, господа, что мы имеем? Мы имеем беспрецедентный в мировой истории конфуз. Секретной частью Западного отряда, главного из соединений всей Дунайской армии, руководил изменник.

— Это можно считать установленным, ваше высокопревосходительство? — робко спросил старший из жандармских офицеров.

— Судите сами, майор. Ну, то что Казанзаки по происхождению грек, а среди греков много турецких агентов, это еще, разумеется, не доказательство. Но вспомните, что в записях Лукана фигурирует загадочный J. Теперь понятно, что это за J такой — «жандарм».

— Но слово «жандарм» пишется через G — gendarme, — не унимался седоусый майор.

— Это по-французски gendarme, a по-румынски пишется jandarm, — снисходительно разъяснило высокое начальство. — Казанзаки — вот кто дергал румынского полковника за ниточки. Далее. Кто кинулся сопровождать Зурова, следовавшего с донесением, от которого зависела судьба сражения, а возможно, и всей войны? Казанзаки. Далее. Чьим кинжалом убит Зуров? Вашего начальника. Далее. А что, собственно, далее? Не сумев извлечь застрявший в лопаточной кости клинок, убийца понял, что ему не удастся снять с себя подозрение, и застрелился. Между прочим, в барабане его револьвера не хватает как раз двух пуль.

— Но вражеский шпион не стал бы себя убивать, а попытался бы скрыться, — все так же несмело вставил майор.

— Куда, позвольте узнать? Линию огня ему было не пересечь, а в наших тылах на него с сегодняшнего дня объявили бы розыск. У болгар ему бы не спрятаться, до турок не добраться. Лучше пуля, чем виселица — тут он рассудил верно. Кроме того, Казанзаки не шпион, а именно изменник. Новгородцев, — обернулся генерал к адъютанту, — где письмо?

Тот достал из папки сложенный вчетверо белоснежный листок.

— Обнаружено в кармане у самоубийцы, — пояснил Мизинов. — Читайте вслух, Новгородцев.

Адъютант с сомнением покосился на Варю.

— Читайте, читайте, — поторопил его генерал. — У нас тут не институт благородных девиц, а госпожа Суворова — член следственной группы.

Новгородцев откашлялся и, залившись краской, стал читать.

«Милый Ванчик-Харитончик серцо мое… „Тут такая орфография, господа, — вставил от себя адъютант. — Читаю, как написано. Жуткие каракули. Хм. «… серцо мое. Жизне бэз тебя будет такая что руки на себя положить ито луче чем такое жизне. Цаловал-милавал ты мине а я тибе а судба подлец сматрел-завидавал и нож за спину прятал Бэз тибе я пыл, гроз земной. Очен прошу вернис скорей. А если кто другой вместо Бесо в твой паршивый Кышынов найдош — приеду и клянус мамой кышки вон. Твой на тыща лет Шалунишка».

— В смысле «твоя»? — спросил майор.

— Нет, не «твоя», а именно «твой», — криво усмехнулся Мизинов. — В том-то вся и штука. Перед тем, как попасть в Кишиневское жандармское управление, Казанзаки служил в Тифлисе. Мы немедленно послали запрос, и ответ уже получен. Прочтите телеграмму, Новгородцев.

Новый документ Новгородцев читал с явно большим удовольствием, чем любовное послание.

«Его высокопревосходительству генерал-адъютанту Л. А. Мизинову в ответ на запрос от августа 31 дня, полученный в 1 час 52 минуты пополудни. Сверхсрочно. Сверхсекретно.