Тургенев без глянца

Состоявшиеся вчера, в пятницу, 16 марта, литературные чтения в пользу Литературного Фонда, с участием И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского, были почти непрерывным рядом оваций в честь этих писателей. Вечер начался чтением отрывка из повести А. А. Потехина «На миру», заключающий полный драматизма эпизод розыска мнимого поджигателя Кирила «миром», принуждающим жену преступника выдать своего мужа. Мастерское чтение автора было встречено громкими продолжительными рукоплесканиями. Такими же аплодисментами был награжден и г. Плещеев, прочитавший два своих стихотворения. Едва затем, согласно порядку чтения, появился на эстраде И. С. Тургенев, как вся присутствовавшая в зале публика встала с мест и громкими криками и рукоплесканиями приветствовала его. Прошло по крайней мере минуты две, пока водворилась тишина, дозволившая начать чтение. Извинившись за слабость голоса, вследствие небольшой простуды, И. С. Тургенев прочел известный рассказ «Бирюк» из «Записок Охотника». Самое драматическое и лучшее место этого рассказа, как известно, представляет заключительная сцена «мольбы пойманного Бирюком порубщика отпустить его на свободу, так как он решился на воровство «с голодухи». Его крик «Пусти! Богом прошу!» и вообще вся эта сцена были переданы автором с такою правдою, что произвели чрезвычайно сильное впечатление. Раздавшиеся по окончании чтения оглушительные рукоплескания, крики и вызовы служили лучшим выражением ощущений, испытанных слушателями. Пока они продолжались, из задних рядов кресел двинулась к эстраде толпа молодежи, преимущественно женской, с высоко поднятым огромным лавровым венком. Снова раздались рукоплескания и вызовы и вышедшему Тургеневу венок был вручен. – После небольшого перерыва на эстраду вышел Ф. М. Достоевский, также встреченный долго не смолкавшими рукоплесканиями. Самый сюжет избранного автором отрывка из его последнего романа «Братья Карамазовы» – исповедь одного из братьев другому и мастерское, почти художественное чтение автора доставили слушателям высокое наслаждение. Во многих местах чтение прерывалось едва сдерживаемыми рукоплесканиями и восторженными криками и только опасение за целостность впечатления останавливали их. Некоторые места, как например рассуждения Карамазова о «ничтожестве», сцена с Катериной Ивановной, будущей невестой Карамазова, пришедшей к нему просить денег для избавления от бесчестия своего отца, и вообще в целом изображение борьбы в душе Карамазова начал добрых со злыми – «карамазовскими» – были полны художественной правды. Нечего и говорить, что автор был награжден по окончании чтения многочисленными рукоплесканиями; кроме того, из среды публики ему поднесен был букет живых цветов. За прочтенным затем Я. П. Полонским стихотворением «Казимир Великий» вечер окончился чтением сцены из «Провинциалки», исполненным автором, И. С. Тургеневым, и М. Г. Савиной удовлетворительно, не более. Нечего прибавлять, что довольно обширная зала Благородного Собрания была совершенно полна и вероятно наполнилась бы будь она вдвое обширнее.

Репортер газеты «Новое время»:

К сообщенным нами подробностям о чтении в пользу Литературного Фонда 16 марта, следует прибавить, что Ф. М. Достоевскому был поднесен букет одною из слушательниц Высших курсов от лица ее товарок. На ленте, вышитой в русском вкусе, была соответствующая надпись. Лавровый венок, переданный И. С. Тургеневу после прочтения им «Бирюка» был также поднесен ему не случайным кружком молодежи, а представительницами Врачебных медицинских Курсов, об этом было упомянуто в переданном И. С. свертке, но, к сожалению, не сказано громко при публике. Таким образом, в чествовании И. С. Тургенева приняли участие все три высшие женские учебные заведения Петербурга.

Анна Алексеевна фон Бретцель, бывшая слушательница Женских Педагогических курсов:

В 1880 году на Женских Педагогических курсах устраивался литературно-музыкальный вечер, память о котором оставила во мне неизгладимое впечатление.

Я была на словесном отделении первого курса, в числе некоторых других слушательниц меня выбрали распорядительницей вечера. Подобные вечера с благотворительной целью устраивались у нас часто, но редко удавалось соединить две таких знаменитости, как Достоевский и Тургенев.

Кроме «словесниц» – так было принято у нас называть слушательниц словесного отделения, – были выбраны распорядительницами и «математички», т. е. слушательницы математического отделения.

Мы обрадовались, когда узнали, что Тургенев приехал в Петербург, и тотчас собрались к нему, а математички решили обратиться к Ф. М. Достоевскому.

К Тургеневу мы отправились втроем: Е. М. Гедда, Гроссман и я. Тургенев остановился тогда на Малой Морской (впоследствии улица Гоголя) в меблированных комнатах. При Тургеневе состоял некто Топоров, которого мы и попросили объяснить Ивану Сергеевичу повод нашего приезда. Он тотчас же ввел нас в приемную.