Тургеневская барышня бальзаковского возраста

Наверное, еще неделю назад я бы подумала, как простая учительница русского языка может вписаться в эту идеальную бочку меда, но теперь нет. Некоторая нервозность все же присутствовала, только теперь сбежать я не хотела. А обычное волнение присуще всем.

Остальное время мы провели молча. Я хотела бы поговорить с Германом, но настаивать не стала. Когда в очередной раз разъехались двери, которые выпускали прилетевших, я посмотрела на время и подорвалась с места. Кажется, даже глаза заболели, пока я высматривала знакомую фигуру, но нет.

– Присядьте, Лолита Ивановна, – сказал Герман. – Он в числе последних выйдет.

Наконец, я увидела Гришу. Если бы, наверное, не его рост, то не узнала бы. Темные очки на пол-лица, щетина.

– Пап! – радостно закричал Герман и бросился к отцу.

Гриша замер, а потом снял очки и удивленно спросил, еще не видя меня:

– Ты откуда здесь? Как доехал? Что случилось? – последний вопрос уже прозвучал обеспокоенно.

– Ничего. Может, я соскучился?

– Так…

– Ой, пап…

Тут Герман посмотрел на меня, и Гриша обернулся. Если он был удивлен, что увидел сына в аэропорту, то, увидев меня, вообще потерял дар речи.

– Лола?

– Я сильно изменилась за неделю? – улыбнулась я.

Он переводил взгляд с Германа на меня, потом обратно и не понимал, судя по всему, как мы вместе здесь оказались.

– Поехали, а то стоим здесь как истуканы, – кивнул Гриша.

На парковке мы подошли к его машине, Герман сразу же устроился на заднем сидении, снова уткнувшись в телефон, а мы с Гришей уставились друг на друга, пока я не спросила:

– И что дальше?

– Наконец-то!

Я не поняла, что он имел в виду, поэтому обняла себя за плечи и опустила взгляд. И что это «наконец-то» значит? Нет, хватит мне бегать. Подняла глаза и сказала:

– Я готова. Не хочу придумывать проблемы, хочу просто жить ради нас.

Гриша подошел и обнял меня.

– Лола, извини меня за последний разговор, но именно этого эффекта я и хотел добиться. Может, жестковато, но я рад, что все получилось. Я не хотел на тебя давить, настаивать, как Алексеев, потому что от этого ты еще больше закрываешься. Ты должна была выбрать сама. И я рад твоему выбору.

– Гриша, я тебя обожаю, – со всей искренностью сказала, легонько поцеловав его в губы.

– А я тебя люблю. Теперь поехали домой.

ЭПИЛОГ

1-е сентября.

Я еще не привыкла к нему – все прокручивала золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. Волновалась.

У меня было лучшее лето в моей жизни, и я надеялась, что во все последующие годы оно будет таким же. Я побывала на археологических раскопках, нашла общий язык с Германом, хоть и к концу июля только, переехала к мужу. Все мои домочадцы, конечно, почти плакали, но покупателя на свою комнатку я нашла хорошего. Надеюсь, уживутся.

Да, и замуж вышла все-таки за час до своего тридцатилетия. Элка обещала – Элка сделала. Она напела Грише, что мне надо выйти замуж до тридцати, и он по-ребячески потащил меня в ЗАГС на следующий день. Не знаю, как, за какие деньги и с кем он договаривался, но расписали нас моментально. В четыре часа я вышла замуж, в пять – выпила за свои тридцать.

Я не верила, что можно быть такой счастливой, поэтому сейчас ожидала какого-то подвоха. Пора перестать бояться и ждать от жизни подлянки. Ученики начали заходить в кабинет, загорелые, подросшие, радостные от встречи с друзьями.

Они долго рассаживались по местам, долго не могли замолчать – все делились впечатлениями, пока снова Ян не спросил:

– Лолита Ивановна, а как вы провели лето?

А лето я провела замечательно, хоть и работала половину сезона.

Мы немного обсудили летние каникулы, во время которых я заметила, что Герман часто переписывается с Яном. Все-таки взрослеют парни, начинают понимать, что не все решается кулаками.

– Лолита Ивановна, – обратилась ко мне староста, – а вы хоть в декретный не собираетесь?

Да, учитывая, что Инна Павловна, как и обещала, не вышла на работу, вопрос серьезный.

– Давайте получим учебники, – дала я начало учебному процессу.

Первое сентября – день радостный, но суматошный. За несколько часов я устала, как не уставала за четверть. Но мне это нравилось. Приятно. И я рада, что мне отдали этот класс.

Мы с Германом вышли из здания школы и направились к ожидавшей нас машине. Гриша прохаживался рядом, разговаривая по телефону, как я поняла, с той самой Ларисой. Он уверил, что это просто коллега. А даже если и было что-то в прошлом, то пусть там и остается. В нашем возрасте оно всегда есть…

– Пап! – сказал Герман, когда Гриша повесил трубку. – У Лолы сегодня спросили, не собирается ли она в декрет.

Лицо моего (господи, самой не верится) мужа вытянулось, и он спросил:

– А ты собираешься?

– Может быть, – улыбнулась я. – Когда выпущу этот девятый класс.